Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 04 мая 2008
17:33
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
12:01
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
11:48
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 30 апреля 2008
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
незавершенная подборка стихов по "Хоббиту".
****
“ …Соорудив из грязной посуды высокие колонны, каждая из которых была увенчана бутылкой, гномы устремились с ними на кухню, а бедный хоббит бегал вокруг, испуганно попискивая: «Пожалуйста, осторожнее! Не беспокойтесь, я сам!» Потешаясь над ним, гномы запели: ”
Бей посуду! Бей стекло!
Бей тарелки и бутылки!
Бильбо Торбинсу назло!
Гни ножи, уродуй вилки!
Мы весь дом – кверху дном,
А потом каждый гном
Швырь ему в постель объедки!
По горшку да кочергой!
Где моя большая палка?
Палки нет – лупи ногой,
Ведь не наше, нам не жалко!
Бильбо Торбинсу назло…
Эй, полегче – тут стекло!
“ Конечно, ничего столь ужасного они не учинили; пока несчастный хоббит вертелся, как угорь, посреди кухни, пытаясь разглядеть, что же, собственно, происходит, вся посуда была вымыта и расставлена по полкам в целости и сохранности, и всё это был сделано в мгновение ока. ”
*
“ Стало совсем темно, огонь в печи погас, а гномы продолжали играть. И вдруг запели – один начал, вскоре к нему присоединились и остальные; так пели их предки в своих пещерах. Вот что пели гномы (если, конечно, стихи без музыки можно назвать песней): ”
Пора в поход нам! Пора домой!
Там, за горами, там, под Горой,
Лежит, заклятый, великий клад –
Сокровища лежат горой!
И деды наши, и отцы
Там колдовали, кузнецы,
И той порой под той Горой
Будто звенели бубенцы.
Каменья в рукоять меча
Вправляли, свет в них заключа, -
Эльфийский князь глядел, дивясь,
На меч, горящий, как свеча.
Годился звёздный – для колец,
Огонь драконий – на венец,
А лунный свет – в любой предмет,
И в сети свет ловил мудрец.
Пора в поход нам! Пора домой!
Там, за горами, там, под Горой,
Лежит, заклятый, великий клад –
Сокровища лежат горой!
Там, в глубине, вдали от всех,
Звучали арфы, песни, смех –
Ни человек, ни эльф вовек
Не ведали о песнях тех…
Взгудели сосны на ветру,
Взгудели ветры на юру,
Огонь был ал, и бор пылал,
Подобно жаркому костру.
Гудит над городом набат,
И горожане вверх глядят:
Летит дракон, порушит он
Дома и башни – всё подряд.
Гора дымится, каждый гном
Шаги услышал, будто гром:
Пришел дракон – погубит он
Весь род и наш захватит дом!
Пора в поход нам! Пора домой!
Там, за горами, там, под Горой,
Лежит, заклятый, великий клад –
Сокровища лежат горой!
*
“ Засыпая, Бильбо слышал через стенку, как Торин, которому отвели
лучшую спальню, бормочет: ”
Пора в поход нам! Пора домой!
Там, за горами, там, под Горой,
Лежит, заклятый, великий клад –
Сокровища лежат горой!
“ Под это бормотание хоббит и заснул, и снилось ему что-то совсем безрадостное. Пробудился он уже в разгар утра. ”
*
“ Тропинка вывела на вершину невысокого холма прямо над рекой.
– Гм, - произнёс Бильбо. - Пахнет эльфами.
Он поглядел на звёзды, ярко сиявшие в небе. И тут среди деревьев рассыпался звонкий смех и зазвучала песня: ”
Ах, куда вы? Ах, что вы?
Ах, зачем вам идти?
Ах, у пони подковы
Истёрлись в пути!
О! Тра-ли-ли-лину!
Спускайтесь в долину!
Ах, куда ж вы идёте?
Ах, зачем вам туда?
А у нас вы найдёте
Ночлег без труда.
О! Тра-ли-ли-лине! –
Ныне в долине.
Хо! Хо!
Ах, что вас торопит,
Как пташек – весна?
Ведь вам, сударь хоббит,
Ваша цель не ясна!
А гномам в долине
понравится ныне,
в июне!
Хо! Хо!
Вы к нам, бедолаги,
Иль мимо и прочь?
Устали коняги,
И скоро уж ночь!
Кто прочь – тот глупец!
А кто к нам – молодец:
Ему мы за это
будем петь до рассвета
песни!
Хо! Хо!
“ Так смеялись и пели эльфы. ”
*
“ …Впереди замерцал алый огонь. Гоблины загорланили песнь, отбивая такт своими плоскими лапами и встряхивая пленников. ”
Хрум! Хруп! Гоблин груб!
Грабь! Гроб! Дроби дробь!
Вниз, вниз – заждались
Там вас, мил друг.
Кряк! Бряк! Да как – шмяк!
Ключ – замок, дверь – порог!
Плеть! Клеть! Гляди, впредь
Дам в глаз, мил друг!
Вам и впредь будет плеть!
На бегу обожгу! У меня чтоб ни гу-гу!
Вас тут ждут труд да труд,
Чтобы гоблин жил, чтобы гоблин не тужил!
Вниз, во мрак! Вот так,
В самый раз, мил друг!
“ Звучало это поистине ужасающе. Особенно «Хрум! Хруп!» и «Кряк! Бряк!». ”
*
“ – А что это у него в руке, моя прелесть? – полюбопытствовал Голлум, неодобрительно поглядывая на меч.
– Клинок из Гондолина, - ответил хоббит.
– Шшш.. - Голлум сделался ужасно вежливым. – Может, поболтаем с ним, моя прелесть? Может, он любит загадки и сыграет с нами? ”
Из земли торчит лес
Выше всех древес,
Поднялся до небес,
А сам не растёт.
Что это такое?
“ – Ну, это легко, - сказал Бильбо. – Горы, конечно.”
****
“ …Соорудив из грязной посуды высокие колонны, каждая из которых была увенчана бутылкой, гномы устремились с ними на кухню, а бедный хоббит бегал вокруг, испуганно попискивая: «Пожалуйста, осторожнее! Не беспокойтесь, я сам!» Потешаясь над ним, гномы запели: ”
Бей посуду! Бей стекло!
Бей тарелки и бутылки!
Бильбо Торбинсу назло!
Гни ножи, уродуй вилки!
Мы весь дом – кверху дном,
А потом каждый гном
Швырь ему в постель объедки!
По горшку да кочергой!
Где моя большая палка?
Палки нет – лупи ногой,
Ведь не наше, нам не жалко!
Бильбо Торбинсу назло…
Эй, полегче – тут стекло!
“ Конечно, ничего столь ужасного они не учинили; пока несчастный хоббит вертелся, как угорь, посреди кухни, пытаясь разглядеть, что же, собственно, происходит, вся посуда была вымыта и расставлена по полкам в целости и сохранности, и всё это был сделано в мгновение ока. ”
*
“ Стало совсем темно, огонь в печи погас, а гномы продолжали играть. И вдруг запели – один начал, вскоре к нему присоединились и остальные; так пели их предки в своих пещерах. Вот что пели гномы (если, конечно, стихи без музыки можно назвать песней): ”
Пора в поход нам! Пора домой!
Там, за горами, там, под Горой,
Лежит, заклятый, великий клад –
Сокровища лежат горой!
И деды наши, и отцы
Там колдовали, кузнецы,
И той порой под той Горой
Будто звенели бубенцы.
Каменья в рукоять меча
Вправляли, свет в них заключа, -
Эльфийский князь глядел, дивясь,
На меч, горящий, как свеча.
Годился звёздный – для колец,
Огонь драконий – на венец,
А лунный свет – в любой предмет,
И в сети свет ловил мудрец.
Пора в поход нам! Пора домой!
Там, за горами, там, под Горой,
Лежит, заклятый, великий клад –
Сокровища лежат горой!
Там, в глубине, вдали от всех,
Звучали арфы, песни, смех –
Ни человек, ни эльф вовек
Не ведали о песнях тех…
Взгудели сосны на ветру,
Взгудели ветры на юру,
Огонь был ал, и бор пылал,
Подобно жаркому костру.
Гудит над городом набат,
И горожане вверх глядят:
Летит дракон, порушит он
Дома и башни – всё подряд.
Гора дымится, каждый гном
Шаги услышал, будто гром:
Пришел дракон – погубит он
Весь род и наш захватит дом!
Пора в поход нам! Пора домой!
Там, за горами, там, под Горой,
Лежит, заклятый, великий клад –
Сокровища лежат горой!
*
“ Засыпая, Бильбо слышал через стенку, как Торин, которому отвели
лучшую спальню, бормочет: ”
Пора в поход нам! Пора домой!
Там, за горами, там, под Горой,
Лежит, заклятый, великий клад –
Сокровища лежат горой!
“ Под это бормотание хоббит и заснул, и снилось ему что-то совсем безрадостное. Пробудился он уже в разгар утра. ”
*
“ Тропинка вывела на вершину невысокого холма прямо над рекой.
– Гм, - произнёс Бильбо. - Пахнет эльфами.
Он поглядел на звёзды, ярко сиявшие в небе. И тут среди деревьев рассыпался звонкий смех и зазвучала песня: ”
Ах, куда вы? Ах, что вы?
Ах, зачем вам идти?
Ах, у пони подковы
Истёрлись в пути!
О! Тра-ли-ли-лину!
Спускайтесь в долину!
Ах, куда ж вы идёте?
Ах, зачем вам туда?
А у нас вы найдёте
Ночлег без труда.
О! Тра-ли-ли-лине! –
Ныне в долине.
Хо! Хо!
Ах, что вас торопит,
Как пташек – весна?
Ведь вам, сударь хоббит,
Ваша цель не ясна!
А гномам в долине
понравится ныне,
в июне!
Хо! Хо!
Вы к нам, бедолаги,
Иль мимо и прочь?
Устали коняги,
И скоро уж ночь!
Кто прочь – тот глупец!
А кто к нам – молодец:
Ему мы за это
будем петь до рассвета
песни!
Хо! Хо!
“ Так смеялись и пели эльфы. ”
*
“ …Впереди замерцал алый огонь. Гоблины загорланили песнь, отбивая такт своими плоскими лапами и встряхивая пленников. ”
Хрум! Хруп! Гоблин груб!
Грабь! Гроб! Дроби дробь!
Вниз, вниз – заждались
Там вас, мил друг.
Кряк! Бряк! Да как – шмяк!
Ключ – замок, дверь – порог!
Плеть! Клеть! Гляди, впредь
Дам в глаз, мил друг!
Вам и впредь будет плеть!
На бегу обожгу! У меня чтоб ни гу-гу!
Вас тут ждут труд да труд,
Чтобы гоблин жил, чтобы гоблин не тужил!
Вниз, во мрак! Вот так,
В самый раз, мил друг!
“ Звучало это поистине ужасающе. Особенно «Хрум! Хруп!» и «Кряк! Бряк!». ”
*
“ – А что это у него в руке, моя прелесть? – полюбопытствовал Голлум, неодобрительно поглядывая на меч.
– Клинок из Гондолина, - ответил хоббит.
– Шшш.. - Голлум сделался ужасно вежливым. – Может, поболтаем с ним, моя прелесть? Может, он любит загадки и сыграет с нами? ”
Из земли торчит лес
Выше всех древес,
Поднялся до небес,
А сам не растёт.
Что это такое?
“ – Ну, это легко, - сказал Бильбо. – Горы, конечно.”
23:16
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
The leaves were long, the grass was green,
The hemlock-umbels tall and fair,
And in the glade a light was seen
Of stars in shadow shimmering.
Tinúviel was dancing there
To music of a pipe unseen,
And light of stars was in her hair,
And in her raiment glimmering.
There Beren came from mountains cold,
And lost he wandered under leaves,
And where the Elven-river rolled
He walked alone and sorrowing.
He peered between the hemlock-leaves
And saw in wander flowers of gold
Upon her mantle and her sleeves,
And her hair like shadow following.
Enchantment healed his weary feet
That over hills were doomed to roam;
And forth he hastened, strong and fleet,
And grasped at moonbeams glistening.
Through woven woods in Elvenhome
She tightly fled on dancing feet,
And left him lonely still to roam
In the silent forest listening.
He heard there oft the flying sound
Of feet as light as linden-leaves,
Or music welling underground,
In hidden hollows quavering.
Now withered lay the hemlock-sheaves,
And one by one with sighing sound
Whispering fell the beechen leaves
In the wintry woodland wavering.
He sought her ever, wandering far
Where leaves of years were thickly strewn,
By light of moon and ray of star
In frosty heavens shivering.
Her mantle glinted in the moon,
As on a hill-top high and far
She danced, and at her feet was strewn
A mist of silver quivering.
When winter passed, she came again,
And her song released the sudden spring,
Like rising lark, and falling rain,
And melting water bubbling.
He saw the elven-flowers spring
About her feet, and healed again
He longed by her to dance and sing
Upon the grass untroubling.
Again she fled, but swift he came.
Tinúviel! Tinúviel!
He called her by her elvish name;
And there she halted listening.
One moment stood she, and a spell
His voice laid on her: Beren came,
And doom fell on Tinúviel
That in his arms lay glistening.
As Beren looked into her eyes
Within the shadows of her hair,
The trembling starlight of the skies
He saw there mirrored shimmering.
Tinúviel the elven-fair,
Immortal maiden elven-wise,
About him cast her shadowy hair
And arms like silver glimmering.
Long was the way that fate them bore,
O'er stony mountains cold and grey,
Through halls of iron and darkling door,
And woods of nightshade morrowless.
The Sundering Seas between them lay,
And yet at last they met once more,
And long ago they passed away
In the forest singing sorrowless.
The hemlock-umbels tall and fair,
And in the glade a light was seen
Of stars in shadow shimmering.
Tinúviel was dancing there
To music of a pipe unseen,
And light of stars was in her hair,
And in her raiment glimmering.
There Beren came from mountains cold,
And lost he wandered under leaves,
And where the Elven-river rolled
He walked alone and sorrowing.
He peered between the hemlock-leaves
And saw in wander flowers of gold
Upon her mantle and her sleeves,
And her hair like shadow following.
Enchantment healed his weary feet
That over hills were doomed to roam;
And forth he hastened, strong and fleet,
And grasped at moonbeams glistening.
Through woven woods in Elvenhome
She tightly fled on dancing feet,
And left him lonely still to roam
In the silent forest listening.
He heard there oft the flying sound
Of feet as light as linden-leaves,
Or music welling underground,
In hidden hollows quavering.
Now withered lay the hemlock-sheaves,
And one by one with sighing sound
Whispering fell the beechen leaves
In the wintry woodland wavering.
He sought her ever, wandering far
Where leaves of years were thickly strewn,
By light of moon and ray of star
In frosty heavens shivering.
Her mantle glinted in the moon,
As on a hill-top high and far
She danced, and at her feet was strewn
A mist of silver quivering.
When winter passed, she came again,
And her song released the sudden spring,
Like rising lark, and falling rain,
And melting water bubbling.
He saw the elven-flowers spring
About her feet, and healed again
He longed by her to dance and sing
Upon the grass untroubling.
Again she fled, but swift he came.
Tinúviel! Tinúviel!
He called her by her elvish name;
And there she halted listening.
One moment stood she, and a spell
His voice laid on her: Beren came,
And doom fell on Tinúviel
That in his arms lay glistening.
As Beren looked into her eyes
Within the shadows of her hair,
The trembling starlight of the skies
He saw there mirrored shimmering.
Tinúviel the elven-fair,
Immortal maiden elven-wise,
About him cast her shadowy hair
And arms like silver glimmering.
Long was the way that fate them bore,
O'er stony mountains cold and grey,
Through halls of iron and darkling door,
And woods of nightshade morrowless.
The Sundering Seas between them lay,
And yet at last they met once more,
And long ago they passed away
In the forest singing sorrowless.
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
пятница, 11 апреля 2008
18:05
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 30 марта 2008
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
я люблю стихи из "Властелина Колец" и когда-то давно собрал их вот в такой коллаж:
***
“ В преддверии смертельной опасности, Берен сложил Песнь Расставания, в которой воспел Лютиэн и небесный свет, ибо думал, что навеки расстаётся и со светом, и с любовью...”
Прощайте, светлая земля и светлый небосклон,
Благословенные навек с прекрасных тех времён,
Когда твой облик озарял тьму северных земель,
Когда ступала ты по ним, моя Тинувиэль!
Немеет смертный мой язык пред вечною красой.
Пусть рухнет в бездну целый мир – бессмертен образ твой.
Пусть время вспять, как русла рек, швырнёт небесный гнев,
Восстанешь ты из тьмы времён, забвение презрев.
Есть в этом мире тьма и свет, равнины и моря,
Громады гор и очи звёзд, что в небесах горят,
Но камень, свет, звезда, трава лишь для того и есть,
Чтоб Лютиэн хотя б на миг существовала здесь!
“ Он пел громко, не заботясь о том, что его могут услышать. Но Лютиэн услышала его и запела в ответ, держа путь, нежданная, по диким землям. ”
*
“ – Я спою вам о Тинувиэль. Песнь эта прекрасна, но и грустна, как бóльшая часть преданий Средиземья. ”
Был зелен плющ и вился хмель,
Лилась листвы полночной тень,
Кружилась звёздная метель
В тиши полян, в плетенье трав.
Там танцевала Лютиэнь;
Ей пела тихая свирель,
Укрывшись в сумрачную сень
Безмолвно дремлющих дубрав.
Шел Берен от холодных гор,
Исполнен скорби, одинок;
Он устремлял печальный взор
Во тьму, ища угасший день.
Его укрыл лесной чертог,
И вспыхнул золотой узор
Цветов, пронзающих поток
Волос летящих Лютиэнь.
Он поспешил на этот свет,
Плывущий меж густой листвы;
Он звал – но слышался в ответ
Лишь шорох в бездне тишины,
И на соцветиях травы
Дрожал под ветром светлый след
На бликах тёмной синевы,
В лучах бледнеющей луны.
При свете утренней звезды
Он снова шел – и снова звал…
В ответ лишь шорох темноты,
Ручьёв подземных смех и плач.
Но хмель поник, и терн увял,
Безмолвно умерли цветы,
И землю медленно объял
Сухой листвы шуршащий плащ.
Шел Берен через мёртвый лес,
В тоске бродил среди холмов,
Его манил полёт небес
И дальний отблеск зимних гроз…
В случайном танце облаков
Он видел облик, что исчез,
В извивах пляшущих ветров
Он видел шелк её волос.
Она предстала перед ним
В наряде солнечных огней,
Под небом нежно-голубым,
В цветах оттаявшей земли;
Так пробуждается ручей,
Дотоле холодом томим,
Так льётся чище и нежней
Мотив, что птицы принесли.
Она пришла – и в тот же миг
Исчезла вновь… Но он воззвал:
- Тинувиэль! – И скорбный клик
Звучал в лесах и облаках…
И светлый рок на землю пал,
И светлый рок её настиг,
И нежный свет её мерцал,
Дрожа, у Берена в руках.
Он заглянул в её глаза –
В них отражался блеск светил,
В них билась вешняя гроза…
И в этот час, и в этот день
Несла рожденье новых сил
Её бессмертная краса.
Свершилось то, что рок сулил
Для Берена и Лютиэнь.
В глуши лесов, где гаснет взор,
В холодном царстве серых скал,
В извивах чёрных рудных нор
Их стерегли моря разлук…
Но миг свиданья вновь настал,
И рок сулил; и с этих пор
На том пути, что их призвал,
Они не разнимали рук.
***
Был зелен лес и зелен лог,
Где лунный зонтик в полумгле
Расцвёл – то был дурман-цветок,-
И ночь сияла лунная;
Там танцевала на земле
Тинувиэль, трубя в рожок,
Звездой сверкая в лунной мгле,
Бессмертная, прекрасная.
А Берен шел издалека,
Он был в горах, где сквозь леса
Течёт эльфийская река,
Широкая и быстрая;
И вот он видит: чудеса!
Звезда в листве! И так близка!
И на плаще её роса,
как звёзды, серебристая.
Усталость прочь, унынье прочь!
Звезда сияет для него!
И вот пустился он сквозь ночь
К мерцающему пологу;
Она ж, спасаясь от него,
Танцуя, ускользнула прочь,
Опять оставив одного
Бродить в лесу и по лугу.
То слышит он её рожок,
То в кроне липы видит свет,
То шепоток, то шорох ног,
Где ходы потаенные;
Но лес стал сед, и луг стал сед,
Вздохнув, увял дурман-цветок,
Рожок умолк, и сгинул свет,
И дни пришли студёные.
Бродил в лугах он и в лесах,
Шурша листвой минувших лет,
Пока сияла в небесах
Меж звёзд луна морозная;
Тинувиэли нет как нет,
И лишь порою в небесах
Мелькал то след, то тень, то свет
Или фигурка звёздная.
Зима прошла, пришла весна,
Звенят ручьи, и снова тут
Поёт и кружится она –
Едва земли касается;
У ног её цветы цветут,
И в свой рожок трубит она,
И Берен снова тут как тут:
Пойдем со мной, красавца!
Она – бежать, и он за ней:
Тинувиэль! Тинувиэль!
Так по-эльфийски ''соловей''
Звучит – как трель рассветная;
И слышать это имя – трель
Столь странно сладко было ей,
Что вдруг сдалась Тинувиэль,
И стала дева смертная.
Ей Берен заглянул в глаза
И увидал, в тени ресниц
Горит небесная слеза,
То звёздная, то лунная,
Эльфийский смех – как блеск зарниц,
Бессмертья мудрость – как слеза,
Тинувиэль из всех юниц
Древнейшая и юная.
Нелегкий путь они прошли
Вдвоём из края в край земли,
Огонь, железо, медь прошли,
Прошли края бессветные;
Моря меж ними пролегли,
Но снова встретились вдали,
И умерли, и в прах легли –
Счастливые, бессмертные.
“ Песня эта рассказывает о встрече смертного воителя Берена, сына Барахира, с прекраснейшей девой Средиземья, дочерью эльфийского короля Тингола Лютиэн Тинувиэль. В сравнении с её лучезарной прелестью меркли даже звёзды, сиявшие над тогда ещё юным миром. ”
*
“ Дорога нырнула вниз, и послышалась песня. Бильбо подумал, что эльфы Раздола не переставали петь с тех самых пор, как он с гномами здесь побывал. ”
Ах, змей, - ах, он что же?
Распался на части!
Ни кости, ни кожи,
Ни чести, ни власти!
Ах, меч, он заржавлен,
Престол пошатнулся,
Но будет исправлен –
Король-то вернулся!
Ах, люди в надежде,
Ах, гномы с их кладом,
Всё будет как прежде,
Всё будет как надо –
Тра-ли-ли-лине! –
Как в нашей долине!
Алмазы на своде,
Ах, кажутся близки,
А месяц, он вроде
Серебряной миски!
И золота краше,
И ярче, и чище
Сокровище наше –
Лесное огнище!
Тра-ля-ля-лину!
Спешите в долину!
Откуда, куда вы?
И что же так поздно?
Затихли дубравы,
И ночь уже звёздна.
Отбросьте унынье –
С добычей вы ныне
Вернулись к долине!
И ныне в долине
Танцуют эльфини!
Тра-ля-ля-лину –
Спускайтесь в долину!
Тра-ля-ля!
Тра-ля-ля!
Тра-ля!
*
“ Пение приближалось. Один голос, ясный и сильный, задавал тон. Пели по-эльфийски. ”
О Лучезарная Царица!
О Дева Западных морей!
О свет надежды, что стремится
К нам, в мир предсумрачных теней!
Гилтониэль! О Элберет!
Очей твоих бессмертный свет!
Тебе поёт лесной народ
В иной земле, за далью вод.
О звёзды, что твоей рукою
Оживлены в бессветный час!
Сияй, соцветие ночное,
В ненастном сумраке для нас!
О Элберет! Гилтониэль!
О луч, пронзающий метель!
Твой дальний свет за гладью вод
Хранит в душе лесной народ.
***
Белым бела! Чистым чиста!
О Королева королев!
Заморская твоя звезда
Сияет нам между дерев.
Гилтониэль! О Элберет!
Твой взгляд, на западе горя,
Нам посылает чистый свет,
И призывает за Моря!
Ты небо в Беспросветный год
Во тьме засеяла зерном –
И вот сияет небосвод
Созвездий чистым серебром.
Мы здесь остались навсегда,
Средь этих сумрачных земель,
Но светит нам твоя звезда!
О Элберет! Гилтониэль!
“ - Родичи наши отплыли давным-давно, да и мы недолго задержимся – нас ждёт Море.”
*
“ – Вот моя хозяюшка, - с поклоном представил Бомбадил. – Вот моя ненаглядная Златеника. ”
Я пришёл собрать цветов для моей любимой,
Удивительных цветов – белоснежных лилий,
Чтоб спаси их от мороза, снега и метелей,
Чтобы милые глаза их любовью грели.
Собираю каждый год на закате лета
В чистом озере, каких больше в мире нету;
Так и милую свою я когда-то встретил:
Вдруг заслышал голосок, невесом и светел.
Это в чаще тростника пела Дочь Речная,
И сердечко застучало, Тома ожидая…
*
“ Прекрасная хозяйка перепорхнула через кувшинки и, смеясь, устремилась к хоббитам. Платье её шелестело, как ветерок в цветущих приречных травах. ”
Легка, как шорох тростника,
Чиста, как тишина лесная,
Светла, как песня родника,-
Прекраснейшая Дочь Речная!
Приходит лето за весной,
И вновь – весна сменяет лето!
О ветер, шепчущий с волной!
О смех листвы в лучах рассвета!
*
“ – Песню! – выкрикнул один из хоббитов. – Песню! Песню! – подхватили другие. – Что-нибудь новенькое, чего мы не слышали!
Поначалу Фродо растерялся, но потом припомнил потешную песенку, которую очень любил Бильбо (не иначе как потому, что сам и сочинил). ”
Стоит под горкою трактир,
И как-то вечерком
Туда один Мужик-с-Луны,
Надев парадные штаны,
Спустился за пивком.
Там жил весьма пушистый кот,
Заядлый музыкант.
Он арфу брал (с одной струной)
И пел (особенно весной),
Светясь, как бриллиант.
Там жил весьма облезлый пёс,
Забавник и шутник.
Он проползал в гостиный зал
И ножки стульев отгрызал
В один прекрасный миг.
Ещё корова там жила –
Надменная весьма.
Но если только где-то вдруг
Заслышит музыкальный звук –
То пляшет без ума.
И ложка с вилкой были там –
Весьма из серебра!
А это вовсе не пустяк –
Полировать их так и сяк
С утра и до утра.
Мужик-с-Луны глотнул чуток,
А кот пошёл орать,
А вилка с ложкой – за столом,
И та, с рогами,- за окном,
И пёс – пошли плясать.
Как вдруг корова в небо – прыг!
Не в склад и невпопад.
Прошла вприсядку по Луне,
Собой довольная вполне,
И прямиком назад.
Мужик-с-Луны ещё хлебнул
И бухнулся под стул
И захрапел среди котлет.
Тем временем пришёл рассвет,
А парень-то уснул!
Коту трактирщик говорит:
- Такие, брат, дела!
Мужик-с-Луны изрядно спит,
А белый лунный конь стоит,
Кусая удила!
И псу хозяин говорит:
- Послушай, дорогой!
Так солнце слопает Луну,
А мы имеем лишь одну,
И не бывать другой!
И он корове говорит:
- Любезная мадам!
Беднягу нужно разбудить,
А то неловко может быть
Всем нам, а так же вам!
И вилке с ложкой говорит:
- Послушайте, прибор!
Когда мы все раскроем рты
( разнообразной чистоты ),
То выйдет славный хор!
И сам себе он говорит:
- Мы все утомлены.
Но спать геройски не пойдём,
Пока на место не вернём
Вот этого с Луны!
И все они раскрыли рты,
И вышел мык и мяв,
И тявк, и звяк из серебра.
Мужик-с-Луны пришёл в себя
И понял, что не прав.
Он быстро закатил Луну
( Что было очень мило ),
И спать пошёл весь коллектив,
Немало этим возмутив
Взошедшее светило.
***
Трактир был стар, трактирщик стар,
И старый знал секрет
Там живший старый пивовар,
А ночью пробовать товар
Пришёл к ним Лунный Дед.
А у трактирщика был кот,
И был тот кот скрипач,
Хотя совсем не знал он нот
И всё играл наоборот,
А всё же был скрипач!
Был у коровы тонкий слух,
Копыта, хвост, рога –
Едва пивной услышит дух,
Как сразу же на задних двух
Бежит плясать в луга.
Там был Дружок, дворовый пёс,
И был он весельчак:
Любил похохотать всерьёз –
До колик, до смерти, до слёз,
Всерьёз и просто так.
И – ах! – серебряный сервиз
И груда серебра
С буфетных полок сверху вниз
Глядели гордо, а брались
По праздникам с утра.
Вот Лунный Дед глотнул пивка,
Кот взялся за смычок,
Корова пляшет гопака,
Дружок валяет дурака,
А серебро – молчок.
Другую кружку выпил Дед,
А с третьей лёг под стол:
Лежит, мечтает про обед,
А в небе вянет звёздный цвет,
Зато рассвет расцвёл.
Трактирщик тут сказал коту,
Мол, день уж недалёк,
Конь лунный рвётся в высоту,
А Дед, как сторож на посту,
Задрых без задних ног.
Тут кот на скрипке заиграл
Ку-ку, Чирик-чик-чик,
А Деду в ухо проорал,
Трактирщик в ухо проорал:
«Давай вставай, старик!»
И вверх катили покатом,
Как бочку сверху вниз,
Кто с песнями, кто с хохотом,
Корова – с пляской, с топотом,
И с дребезгом – сервиз.
Сломался пополам смычок,-
То было в старину,-
Корова спит, и пёс - молчок,
И даже лунный старичок
Вернулся на Луну.
Тут солнце на небо взошло,
Но не смогло понять:
Коль так тепло и так светло,
То почему же всё село
Легло в кровать и – спать.
“ Хлопали Фродо долго и громко. Голос у него был неплохой, да и сама песня пришлась по вкусу.”
*
Народом Эльфов правил встарь
Гил-Гэлад, мудрый государь,
Чей мир – свобода, радость, свет –
Теперь в преданиях воспет.
Был меч его, как вихрь, могуч,
Копьё – мгновенный лунный луч,
И звёзд небесных чистота
Сияла в зеркале щита.
Но он ушёл развеять тьму,
Что стала гибелью ему,
И канула его звезда
Во мрачный Мордор – навсегда.
***
То был эльфийский государь,
Чью власть благословляли встарь
И вспоминают до сих пор
Везде – от Моря и до Гор.
Сияли меч, копьё и шлем
И путь указывали всем;
Кружились звёзды в высоте
И – на серебряном щите.
Но вот неведомо куда
Он покатился, как звезда
С высоких катится небес,-
И в тёмном Мордоре исчез.
“ Это часть песни «Погибель Гил-Гэлада», написанной на древнем наречии… ”
*
“ Дивная гармония эльфийских созвучий захватила Фродо. Далеко не все слова песнопений были ему внятны, но этого и не требовалось: Музыка проникала в самое сердце, перед мысленным взором предстала череда чарующих видений…”
Для странствий судно создавал
Скиталец вод Эарендил;
Он прочный остов воздвигал,
Борта и мачты возводил,
Ткал паруса из серебра,
Крепил огни - светить в пути;
Подобьем лебедя была
Резная грудь его ладьи.
В доспехи древних королей
Он облачил могучий стан.
С ним щит, священной вязью рун
Хранящий странника от ран;
С ним верный лук – драконий рог
И стрел эбеновых колчан;
С ним жаркий меч, что до времён
Укрыт в холодный халцедон.
Пером орла украшен был
Алмазный шлем, высок и крут,
И в такт дыханья на груди
Переливался изумруд.
И он, покинув берега,
Блуждал в неведомой дали,
Скитаясь в колдовских краях,
Куда пути его легли;
Он уводил свою ладью
Прочь от враждебных берегов,
От скрежетанья ломких льдов
И от обугленных песков.
Привёл на грань извечной тьмы
Его скитаний тайный ход;
Там Ночь сливается с Ничто
В беззвёздности бездонных вод,
Там ветер дышит пенный вал
И бьётся яростно во мгле;
Эарендил пути искал
Домой, к покинутой земле.
В слепом неведеньи он вёл
Корабль на исходе сил,
Когда бескрайний чёрный мир
Нездешний пламень озарил:
То Эльвинг с сумрачных небес
К нему слетела. Сильмарилл
Она скитальцу принесла,-
Эарендил увенчан был
Живым огнём. И вновь корабль
Он повернул, неустрашим,
Под пенье пенящихся волн
Ветрами ярыми гоним;
Неумолимый ураган,
Родившийся в Ином Краю,
Дыханьем силы неземной
На Запад устремил ладью.
Её влекло сквозь гиблый мрак
По чёрным водам, где на дне
Сокрыта древняя земля,
Ушедшая с Началом дней…
Но вот узрел Эарендил
Кайму жемчужных берегов,
Где тонкой музыкой звучал
Прибой искрящихся валов;
То в лёгкой пене облаков
Стоял священный Валинор,
И Эльдамар лежал вдали
За чередою тихих гор.
Скиталец вырвался из тьмы
Под сень блистающих небес
В Обитель Эльфов, Древний Дом,
Где воздух нежен, светел лес,
Где Ильмарин среди долин
Вздымает свой могучий склон
И непреступный Тирион
В зеркальных водах отражён.
В земле, живущей вне времён,
Старинных саг чеканный строй
Ему звучал, и песнь лилась
Под звуки арфы золотой;
И в белоснежное шитьё
Он был одет; и семь огней
Ему светили на пути
В стране, где нет теченья дней.
Он был допущен в тайный мир,
В котором вечен юный свет,
Где первый, Истинный король
Владычествует с давних лет.
Там услыхал Эарендил
Слова, запретные иным;
Виденья Эльфов и Людей
Прошли чредою перед ним.
Но срок настал, и новый челн
В дар получил Эарендил.
Избрали Эльфы для него
Хрусталь эльфийский и мифрил;
Его венчал живой огонь,
Огонь бессмертный – Сильмарилл,
Подарок светлой Элберет;
Ему служила пара крыл,
Что заменяла паруса;
Эарендил был вознесён
Для новых странствий без границ
На безграничный небосклон.
На легкокрылом корабле
Взлетев нал Вечною Страной,
Он устремился в дальний край
Вослед за Солнцем и Луной.
На грани мира свой корабль
Направил он во тьме ночной
В обратный путь, в знакомый мир,
К родной земле, спеша домой.
Он мчался над туманной мглой
Звездой, блуждающим огнём –
Предвестьем Солнца, в серый мир
Спешащего с грядущим днём.
Над Среднеземьем задержал
Эарендил поспешный бег;
Он чутким слухом уловил
Стенанья тех, кто в давний век
Погиб, - и дев эльфийских плач,
И жён людских… То Рок взывал
К нему – остаться в небесах.
Эарендил навеки стал
Для всех, затерянных во тьме
Звездой, летящей в вышине,
Живым огнём, проводником
К Священной Западной Стране.
***
Свою ладью Эарендил
В Арверниене ладил сам:
Сам корабельный лес валил
По Нимбретильским по лесам,
Соткал он сам на паруса
Серебряную полосу;
Стяг на ладье серебрый был
И лебедь на носу.
Он королевский взял доспех,
Что крепче всех иных кольчуг,
И круглый щит, что был покрыт
Златыми рунами округ,
А лук был туг – драконий рог,
И стрел он впрок набрал, стрелок,
Из халцедона был колчан,
Из лучшей стали был клинок;
Шелом на нём горит огнём,
С пером орлиным долгий дрот,
А на груди его цветёт
Большой смарагдовый цветок.
И вот, от северной земли
Вдали скитается герой,
Он под звездой и при луне,
Как бы во сне, плывёт порой,
Плывёт по лону мёртвых вод,
До самой кромки ледяной,
А там, за ней, один лишь лёд,
За льдом идёт Большая Мга,
А берега за этой Мгой,
Они, должно быть, мир иной.
Но буря грянула над ним,
И ветром западным гоним,
Забытый всеми, всем чужой
В свой мир вернулся пилигрим.
Как лебедь белая была
Бела, имела два крыла,
И вот, сошла в ладью к нему,
Во тьму, и стала тьма светла:
На деве Эльвинг Сильмарил
Сиял, она же отдала
Эарендилу Сильмарил
И с ним сама же поплыла;
И вот в Закрайние Моря,
Впервой торя для смертных путь,
Сквозь мгу и муть плыла ладья,
Путь находя сквозь мгу и муть.
И вихрями нездешними
Она была подхвачена,
И вот, над бездной Гиблых Вод
Благополучно проплыла,
Как было ей назначено.
Валы несли ревущие,
Его над чёрной бездною,
Куда бесследно канули
Миры все предначальные,
Покуда не услышал он
Как будто звон, звучание
Жемчужно беспечальное
Волны о край земли. Вдали –
Гора, и на коленах гор
Сам Валинор, и Эльдамар –
Залив под ним; и вот, ладью
В ту гавань белую,
Из тьмы ночной направил он,
Где эльфов дом, где Ильмарин,
Как дивный сон, где Тирион,
Нездешним светом озарён,
И башенки узорные
Глядятся в гладь озёрную.
Там он остался, изучал
Премудрость древних чудную,
И даже музыку начал,
Для смертного столь трудную,
Одежды белые стяжал
И арфу златострунную,
И семь огней пред ним несли,
Когда чрез Калакириан,
Он шел, ничтожный раб земли,
Туда, В сиянье вне времян,
В пречистый вечный Ильмарин,
Где Изначальный Господин
Без слова слово произнёс
О судьбах эльфов и людей,
И зримо очертил пути:
Одним – уйти, другим – прийти.
Тогда свою Эарендил
Ладью на новую сменил,
Мифрил, эльфийское стекло
Пошло на ту ладью,-
Она без вёсел, без ветрил
Сама плыла, и Сильмарил
Сиял над ней, и новый стяг,
Напоминал зарю,
И Элберет ему дала
Бессмертие и два крыла,
Дабы парил он в вышине,
Подобно солнцу и луне,
И мог бы созерцать извне
Всё сущее и все дела.
Вот он взлетел: превыше скал
Он просверкал, превыше гор,
Что ограждали Валинор
От Средиземья, оглядел
Предел бессмертных и предел
Земной, под солнцем и луной,
И дом родной он захотел
Увидеть вновь, и полетел
Туда, как яркая звезда,
И от полуночи всегда
С тех пор глядел, пока заря,
Горя, не озарит моря.
Всё видел он, всё слышал он:
И стон эльфийских дев, и жён
Людских стенанья со времён
Древнейших и до наших дней,
Но, на бессмертье обречен,
Пока не рухнет небосклон,
Земли родной не может он
Коснуться и пройти по ней,
И светочем горит вдали,
Чтобы народ его земли
По бурным водам и сквозь тьму
Всегда мог путь найти к нему,
К Сиятельному Маяку.
“ Голос умолк. Фродо открыл глаза и увидел сидящего на табуретке Бильбо: собравшиеся вокруг эльфы улыбались и хлопали в ладоши. ”
*
“ С поросшего деревьями склона сбегал поток. Справа был слышен шум водопада. Тёмная полоска воды пересекала тропу и, образуя заводи среди древесных корней, вливалась в Среброструйную.
- Нимродель! – в голосе Леголаса звучал восторг. ”
Та песнь о Деве, что жила
В далёкие года,
Чиста, как полдень, и светла,
Как ранняя звезда.
Она несла эльфийский свет –
Так, солнцем залитой,
Волшебный Лориен одет
Зарёю золотой;
Так бьётся чистым серебром
Прозрачный звонкий ключ;
Так ветер в странствии своём
Свободен и летуч.
И озарял лучистый взгляд
Чертоги древних гор,
И песен светлый звездопад
Звенел о гладь озёр…
Где нынче дивный этот свет,
Где лучезарный взор?
Утерян Нимродели след
Среди полночных гор.
Там, где клокочет пенный вал,
Без счёта долгих дней
Её корабль эльфийский ждал
И не гасил огней.
Но на серебряный причал
Из северных земель
Ворвался вихрь, и он умчал
Корабль от Нимродель.
Туда, где глух и мрачен путь,
Где ветер волны рвёт,
Где взор слепят и режут грудь
Осколки чёрных вод.
И Амрот в сумрачном краю,
Где ночи торжество,
Послал проклятье кораблю,
Предавшему его.
Он был навеки разлучён
С любимою своей…
Где с той поры скитался он?
Среди каких теней?
Где нынче он? В каких мирах
Смешались сон и явь?
Вот он взлетает на волнах;
Вот он стремится вплавь;
Он в ветре чайкою парит,
Он пеною одет;
Он гордым лебедем царит
Над бездной вод… Но нет –
То лишь виденье. День за днём,
И, верно, навсегда,
Хранит молчание о нём
Пустынная вода.
***
То было в древние года:
Краса эльфийских дев
Ушла неведомо куда,
Свой белый плащ надев.
Звезда сверкала над челом,
Блестели волоса,
Как в Лориэне золотом
По осени леса.
И плоть была легка, стройна,
Был светел дух живой,
И шла под липами она,
Чуть шевеля листвой.
И там, где Нимродель сейчас
Струится без помех,
Там слышали в последний раз
Её звенящий смех.
Исчезла дева навсегда,
Мелькают тень и свет,
Течёт река, поёт вода,
А девы нет как нет.
А там, на взморье под горой,
В укрытье между скал,
Корабль эльфийский той порой
Напрасно деву ждал.
А шквал, когда настала ночь,
С полуночных широт
Пришёл, взревел и ринул прочь
Корабль по лону вод.
И корабельщики с утра
Увидели вдали –
За водяной горой гора
И никакой земли.
Сам Эмрос, кормчий и король,
Он, стоя на борту,
Глядел на водную юдоль
И видел пустоту.
Он был издревним королём,
Правителем чудес,
И золотистый цвёл при нём
Весь Лориэнский лес.
Команда видит: на борту
Стоит король, и вдруг,
Как птица, прянул в высоту,
Махнув крылами рук,
И пал на волны, и плывёт,
Как лебедь, по воде,
То подвзлетит, то принырнёт,
И вот уж нет нигде.
Но с той поры прошли года,
Прошло немало дней:
Исчезла дева в никуда,
И Эмрос вслед за ней.
“ Неожиданно Леголас сбился, песнь оборвалась. ”
*
“Благословен край между Келебрантом и Андуином, которым правили Галадриэль и Келеборн. ”
О Двиморден, о Лориэн,
Где вечен свет, бессилен тлен!..
Сколь редко видел смертный взгляд
Лесной немеркнущий наряд…
Галадриэль! Галадриэль!
Ясна, чиста твоя купель,
Бела в руке твоей звезда…
Прекрасный край, пребудь всегда,
О Двиморден, о Лориэн,
Нездешний сон, желанный плен…
***
Путь в Двимордин и в Лориэн
Для смертных необыкновен,
И редко видели они
Эльфийских фонарей огни.
Галадриэль! Галадриэль!
Звучит свирель, как птичья трель,
Чиста вода, светла звезда –
Всё неизменно навсегда!
И Двимордин, и Лориэн
Земных не знают перемен!
***
О, Двиморнед, Кветлориэн,
Где смертных дней не властен тлен!
Укрыт вдали от смертных глаз,
Тот край сияет, как алмаз.
«Галадриэль! Галадриэль!» -
Поёт немолчная свирель,
И подпевает ей вода,
И блещет белая звезда.
Кветлориэн, о Двиморнед,
Прозрачный мир, где тлена нет!
*
“ На палубе лодки сидел Владыка Келеберн, а рядом с ним, высокая, в белых одеждах, стояла Владычица Галадриэль. Венок из золотых цветов почти терялся в её волосах, в руке она держала лёгкую арфу и пела. Печальной дивной мелодией наполнился воздух над рекой. ”
Я пела золоту листвы – и лес сиял листвой;
Я пела ветру – он летел, ласкал убор лесной.
За царством Солнца и Луны, по берегам морским,
У Ильмарина льётся свет над Древом Золотым.
Под звёздной сенью Эльдамар тем светом озарён
У стен, хранящих от врага Эльфийский Тирион.
А здесь померк цветущий лес, и безнадёжно ждёт
Сияния златых ветвей скорбящий мой народ.
О Лориэн! Грядёт зима – печальных дней итог.
Уносит палую листву темнеющий поток.
О Лориэн! В твоих краях минуло столько лет,
Что эланор в моём венце утратил прежний свет.
Когда спою о корабле – придёт ли он на зов,
Умчит ли за Море народ угаснувших лесов?
***
Листву я пела, и листва там золотистая росла,
Я пела ветер – он дышал среди ветвей округ ствола.
Там - где за морем под луной, под солнцем над морской волной,
Извечный Ильмарин стоит и Древо с золотой листвой,
Под сенью Древа – Эльдамар, а рядом с Эльдамаром – он,
Эльфийский светлый Тирион;
И золотистая листва там золотится круглый год,
Не то, что здесь, где слёзы льёт в изгнании эльфийский род.
О Лориэн! Уж листопад, зима уже близка,
И листья палые кружат, их вдаль несёт река.
О Лориэн! Уж сколько лет на этом берегу
Я прожила и сколько зим, и больше не могу.
Но если буду петь корабль, дождусь ли корабля,
Который отнесёт меня в Заморье, за моря?
*
Прозрачны, светлы серебристые воды
В изумрудных полях Лебеннина!
Густы и высоки зелёные травы;
Там ласковый ветер цветами колышет,
И слышится звон золотых колокольцев
В зелёных полях Лебеннина,
В ласковом ветре Моря!
“ Зелёными зовутся эти поля в песнях эльфов из Лихолесья – вздохнул Леголас. ”
*
“ Галадриэль просила передать её напутствия. ”
Леголас Зелёный Лист, ты без горя
Век бы жил в лесных краях, если бы не Море.
Но услышишь крики чаек над волной морской –
И в лесах уже не сможешь обрести покой.
“ – Слова её темны и, кажется, не предвещают ничего хорошего,- сказал Леголас. ”
*
“ Так широки были воды Великой Реки, так пронзительно кричали над головой чайки, что сердце моё дрогнуло. Я почувствовал близость Моря. О, этот чаячий плач! Теперь мне не забыть его никогда. ”
К Морю! К Морю! Там чайки печальные плачут!
Белопенные гребни играют и пляшут…
Ветер, яростный ветер – о чём ты просвищешь?
Серебристый корабль – ты слышишь ли, слышишь?-
То зовут голоса на Последнем Причале…
Я покину леса, что меня осеняли,
Где прекрасные годы опали листвою…
Одинокий, уйду я дорогой морскою
По высокой волне к Всеэльфийскому Дому,
Недоступному смертному взгляду земному…
О Эрессэа, край вековечно цветущий,
Бесконечно манящий, навеки зовущий…
*
“ Было тихо, странно тихо. Факел затрепетал и погас. Сэм почувствовал, что волны тьмы накрывают его с головой. И тут, во мраке отчаяния, Сэм, к собственному удивлению, начал тихонько петь. ”
Быть может, в Западной Стране
Теперь цветёт весна,
Поют ручьи и в вышине
Трель зяблика слышна.
А ночь роняет звёздный звон,
И чистый небосклон
Алмазной россыпью вплетён
В убор полночных крон…
Мой путь угас в Стране Теней,
Но знаю: с давних пор
Превыше чёрных крепостей,
Превыше чёрных гор
Лучится свет; бессмертен край,
Цветущий по весне,
И я не говорю «прощай»
Ни солнцу, ни звезде.
***
У нас, в закатной стороне,
Не молкнет песнь дрозда,
Цветут тюльпаны по весне,
Журчит в ручье вода,
И даже в полуночный час
Там в небесах всегда
Горит сверкающий алмаз –
Эльфийская звезда.
А тут, во тьме среди камней,
Где мёртвая земля,
Где с каждым часом всё темней,
Сижу, как в склепе, я.
Но солнце пусть затмила тень,
И звёзд как будто нет,
С тобой я не прощаюсь, день,
С тобою, звёздный свет.
“ Ему почудился чей-то слабый ответный голос. ”
***
***
“ В преддверии смертельной опасности, Берен сложил Песнь Расставания, в которой воспел Лютиэн и небесный свет, ибо думал, что навеки расстаётся и со светом, и с любовью...”
Прощайте, светлая земля и светлый небосклон,
Благословенные навек с прекрасных тех времён,
Когда твой облик озарял тьму северных земель,
Когда ступала ты по ним, моя Тинувиэль!
Немеет смертный мой язык пред вечною красой.
Пусть рухнет в бездну целый мир – бессмертен образ твой.
Пусть время вспять, как русла рек, швырнёт небесный гнев,
Восстанешь ты из тьмы времён, забвение презрев.
Есть в этом мире тьма и свет, равнины и моря,
Громады гор и очи звёзд, что в небесах горят,
Но камень, свет, звезда, трава лишь для того и есть,
Чтоб Лютиэн хотя б на миг существовала здесь!
“ Он пел громко, не заботясь о том, что его могут услышать. Но Лютиэн услышала его и запела в ответ, держа путь, нежданная, по диким землям. ”
*
“ – Я спою вам о Тинувиэль. Песнь эта прекрасна, но и грустна, как бóльшая часть преданий Средиземья. ”
Был зелен плющ и вился хмель,
Лилась листвы полночной тень,
Кружилась звёздная метель
В тиши полян, в плетенье трав.
Там танцевала Лютиэнь;
Ей пела тихая свирель,
Укрывшись в сумрачную сень
Безмолвно дремлющих дубрав.
Шел Берен от холодных гор,
Исполнен скорби, одинок;
Он устремлял печальный взор
Во тьму, ища угасший день.
Его укрыл лесной чертог,
И вспыхнул золотой узор
Цветов, пронзающих поток
Волос летящих Лютиэнь.
Он поспешил на этот свет,
Плывущий меж густой листвы;
Он звал – но слышался в ответ
Лишь шорох в бездне тишины,
И на соцветиях травы
Дрожал под ветром светлый след
На бликах тёмной синевы,
В лучах бледнеющей луны.
При свете утренней звезды
Он снова шел – и снова звал…
В ответ лишь шорох темноты,
Ручьёв подземных смех и плач.
Но хмель поник, и терн увял,
Безмолвно умерли цветы,
И землю медленно объял
Сухой листвы шуршащий плащ.
Шел Берен через мёртвый лес,
В тоске бродил среди холмов,
Его манил полёт небес
И дальний отблеск зимних гроз…
В случайном танце облаков
Он видел облик, что исчез,
В извивах пляшущих ветров
Он видел шелк её волос.
Она предстала перед ним
В наряде солнечных огней,
Под небом нежно-голубым,
В цветах оттаявшей земли;
Так пробуждается ручей,
Дотоле холодом томим,
Так льётся чище и нежней
Мотив, что птицы принесли.
Она пришла – и в тот же миг
Исчезла вновь… Но он воззвал:
- Тинувиэль! – И скорбный клик
Звучал в лесах и облаках…
И светлый рок на землю пал,
И светлый рок её настиг,
И нежный свет её мерцал,
Дрожа, у Берена в руках.
Он заглянул в её глаза –
В них отражался блеск светил,
В них билась вешняя гроза…
И в этот час, и в этот день
Несла рожденье новых сил
Её бессмертная краса.
Свершилось то, что рок сулил
Для Берена и Лютиэнь.
В глуши лесов, где гаснет взор,
В холодном царстве серых скал,
В извивах чёрных рудных нор
Их стерегли моря разлук…
Но миг свиданья вновь настал,
И рок сулил; и с этих пор
На том пути, что их призвал,
Они не разнимали рук.
***
Был зелен лес и зелен лог,
Где лунный зонтик в полумгле
Расцвёл – то был дурман-цветок,-
И ночь сияла лунная;
Там танцевала на земле
Тинувиэль, трубя в рожок,
Звездой сверкая в лунной мгле,
Бессмертная, прекрасная.
А Берен шел издалека,
Он был в горах, где сквозь леса
Течёт эльфийская река,
Широкая и быстрая;
И вот он видит: чудеса!
Звезда в листве! И так близка!
И на плаще её роса,
как звёзды, серебристая.
Усталость прочь, унынье прочь!
Звезда сияет для него!
И вот пустился он сквозь ночь
К мерцающему пологу;
Она ж, спасаясь от него,
Танцуя, ускользнула прочь,
Опять оставив одного
Бродить в лесу и по лугу.
То слышит он её рожок,
То в кроне липы видит свет,
То шепоток, то шорох ног,
Где ходы потаенные;
Но лес стал сед, и луг стал сед,
Вздохнув, увял дурман-цветок,
Рожок умолк, и сгинул свет,
И дни пришли студёные.
Бродил в лугах он и в лесах,
Шурша листвой минувших лет,
Пока сияла в небесах
Меж звёзд луна морозная;
Тинувиэли нет как нет,
И лишь порою в небесах
Мелькал то след, то тень, то свет
Или фигурка звёздная.
Зима прошла, пришла весна,
Звенят ручьи, и снова тут
Поёт и кружится она –
Едва земли касается;
У ног её цветы цветут,
И в свой рожок трубит она,
И Берен снова тут как тут:
Пойдем со мной, красавца!
Она – бежать, и он за ней:
Тинувиэль! Тинувиэль!
Так по-эльфийски ''соловей''
Звучит – как трель рассветная;
И слышать это имя – трель
Столь странно сладко было ей,
Что вдруг сдалась Тинувиэль,
И стала дева смертная.
Ей Берен заглянул в глаза
И увидал, в тени ресниц
Горит небесная слеза,
То звёздная, то лунная,
Эльфийский смех – как блеск зарниц,
Бессмертья мудрость – как слеза,
Тинувиэль из всех юниц
Древнейшая и юная.
Нелегкий путь они прошли
Вдвоём из края в край земли,
Огонь, железо, медь прошли,
Прошли края бессветные;
Моря меж ними пролегли,
Но снова встретились вдали,
И умерли, и в прах легли –
Счастливые, бессмертные.
“ Песня эта рассказывает о встрече смертного воителя Берена, сына Барахира, с прекраснейшей девой Средиземья, дочерью эльфийского короля Тингола Лютиэн Тинувиэль. В сравнении с её лучезарной прелестью меркли даже звёзды, сиявшие над тогда ещё юным миром. ”
*
“ Дорога нырнула вниз, и послышалась песня. Бильбо подумал, что эльфы Раздола не переставали петь с тех самых пор, как он с гномами здесь побывал. ”
Ах, змей, - ах, он что же?
Распался на части!
Ни кости, ни кожи,
Ни чести, ни власти!
Ах, меч, он заржавлен,
Престол пошатнулся,
Но будет исправлен –
Король-то вернулся!
Ах, люди в надежде,
Ах, гномы с их кладом,
Всё будет как прежде,
Всё будет как надо –
Тра-ли-ли-лине! –
Как в нашей долине!
Алмазы на своде,
Ах, кажутся близки,
А месяц, он вроде
Серебряной миски!
И золота краше,
И ярче, и чище
Сокровище наше –
Лесное огнище!
Тра-ля-ля-лину!
Спешите в долину!
Откуда, куда вы?
И что же так поздно?
Затихли дубравы,
И ночь уже звёздна.
Отбросьте унынье –
С добычей вы ныне
Вернулись к долине!
И ныне в долине
Танцуют эльфини!
Тра-ля-ля-лину –
Спускайтесь в долину!
Тра-ля-ля!
Тра-ля-ля!
Тра-ля!
*
“ Пение приближалось. Один голос, ясный и сильный, задавал тон. Пели по-эльфийски. ”
О Лучезарная Царица!
О Дева Западных морей!
О свет надежды, что стремится
К нам, в мир предсумрачных теней!
Гилтониэль! О Элберет!
Очей твоих бессмертный свет!
Тебе поёт лесной народ
В иной земле, за далью вод.
О звёзды, что твоей рукою
Оживлены в бессветный час!
Сияй, соцветие ночное,
В ненастном сумраке для нас!
О Элберет! Гилтониэль!
О луч, пронзающий метель!
Твой дальний свет за гладью вод
Хранит в душе лесной народ.
***
Белым бела! Чистым чиста!
О Королева королев!
Заморская твоя звезда
Сияет нам между дерев.
Гилтониэль! О Элберет!
Твой взгляд, на западе горя,
Нам посылает чистый свет,
И призывает за Моря!
Ты небо в Беспросветный год
Во тьме засеяла зерном –
И вот сияет небосвод
Созвездий чистым серебром.
Мы здесь остались навсегда,
Средь этих сумрачных земель,
Но светит нам твоя звезда!
О Элберет! Гилтониэль!
“ - Родичи наши отплыли давным-давно, да и мы недолго задержимся – нас ждёт Море.”
*
“ – Вот моя хозяюшка, - с поклоном представил Бомбадил. – Вот моя ненаглядная Златеника. ”
Я пришёл собрать цветов для моей любимой,
Удивительных цветов – белоснежных лилий,
Чтоб спаси их от мороза, снега и метелей,
Чтобы милые глаза их любовью грели.
Собираю каждый год на закате лета
В чистом озере, каких больше в мире нету;
Так и милую свою я когда-то встретил:
Вдруг заслышал голосок, невесом и светел.
Это в чаще тростника пела Дочь Речная,
И сердечко застучало, Тома ожидая…
*
“ Прекрасная хозяйка перепорхнула через кувшинки и, смеясь, устремилась к хоббитам. Платье её шелестело, как ветерок в цветущих приречных травах. ”
Легка, как шорох тростника,
Чиста, как тишина лесная,
Светла, как песня родника,-
Прекраснейшая Дочь Речная!
Приходит лето за весной,
И вновь – весна сменяет лето!
О ветер, шепчущий с волной!
О смех листвы в лучах рассвета!
*
“ – Песню! – выкрикнул один из хоббитов. – Песню! Песню! – подхватили другие. – Что-нибудь новенькое, чего мы не слышали!
Поначалу Фродо растерялся, но потом припомнил потешную песенку, которую очень любил Бильбо (не иначе как потому, что сам и сочинил). ”
Стоит под горкою трактир,
И как-то вечерком
Туда один Мужик-с-Луны,
Надев парадные штаны,
Спустился за пивком.
Там жил весьма пушистый кот,
Заядлый музыкант.
Он арфу брал (с одной струной)
И пел (особенно весной),
Светясь, как бриллиант.
Там жил весьма облезлый пёс,
Забавник и шутник.
Он проползал в гостиный зал
И ножки стульев отгрызал
В один прекрасный миг.
Ещё корова там жила –
Надменная весьма.
Но если только где-то вдруг
Заслышит музыкальный звук –
То пляшет без ума.
И ложка с вилкой были там –
Весьма из серебра!
А это вовсе не пустяк –
Полировать их так и сяк
С утра и до утра.
Мужик-с-Луны глотнул чуток,
А кот пошёл орать,
А вилка с ложкой – за столом,
И та, с рогами,- за окном,
И пёс – пошли плясать.
Как вдруг корова в небо – прыг!
Не в склад и невпопад.
Прошла вприсядку по Луне,
Собой довольная вполне,
И прямиком назад.
Мужик-с-Луны ещё хлебнул
И бухнулся под стул
И захрапел среди котлет.
Тем временем пришёл рассвет,
А парень-то уснул!
Коту трактирщик говорит:
- Такие, брат, дела!
Мужик-с-Луны изрядно спит,
А белый лунный конь стоит,
Кусая удила!
И псу хозяин говорит:
- Послушай, дорогой!
Так солнце слопает Луну,
А мы имеем лишь одну,
И не бывать другой!
И он корове говорит:
- Любезная мадам!
Беднягу нужно разбудить,
А то неловко может быть
Всем нам, а так же вам!
И вилке с ложкой говорит:
- Послушайте, прибор!
Когда мы все раскроем рты
( разнообразной чистоты ),
То выйдет славный хор!
И сам себе он говорит:
- Мы все утомлены.
Но спать геройски не пойдём,
Пока на место не вернём
Вот этого с Луны!
И все они раскрыли рты,
И вышел мык и мяв,
И тявк, и звяк из серебра.
Мужик-с-Луны пришёл в себя
И понял, что не прав.
Он быстро закатил Луну
( Что было очень мило ),
И спать пошёл весь коллектив,
Немало этим возмутив
Взошедшее светило.
***
Трактир был стар, трактирщик стар,
И старый знал секрет
Там живший старый пивовар,
А ночью пробовать товар
Пришёл к ним Лунный Дед.
А у трактирщика был кот,
И был тот кот скрипач,
Хотя совсем не знал он нот
И всё играл наоборот,
А всё же был скрипач!
Был у коровы тонкий слух,
Копыта, хвост, рога –
Едва пивной услышит дух,
Как сразу же на задних двух
Бежит плясать в луга.
Там был Дружок, дворовый пёс,
И был он весельчак:
Любил похохотать всерьёз –
До колик, до смерти, до слёз,
Всерьёз и просто так.
И – ах! – серебряный сервиз
И груда серебра
С буфетных полок сверху вниз
Глядели гордо, а брались
По праздникам с утра.
Вот Лунный Дед глотнул пивка,
Кот взялся за смычок,
Корова пляшет гопака,
Дружок валяет дурака,
А серебро – молчок.
Другую кружку выпил Дед,
А с третьей лёг под стол:
Лежит, мечтает про обед,
А в небе вянет звёздный цвет,
Зато рассвет расцвёл.
Трактирщик тут сказал коту,
Мол, день уж недалёк,
Конь лунный рвётся в высоту,
А Дед, как сторож на посту,
Задрых без задних ног.
Тут кот на скрипке заиграл
Ку-ку, Чирик-чик-чик,
А Деду в ухо проорал,
Трактирщик в ухо проорал:
«Давай вставай, старик!»
И вверх катили покатом,
Как бочку сверху вниз,
Кто с песнями, кто с хохотом,
Корова – с пляской, с топотом,
И с дребезгом – сервиз.
Сломался пополам смычок,-
То было в старину,-
Корова спит, и пёс - молчок,
И даже лунный старичок
Вернулся на Луну.
Тут солнце на небо взошло,
Но не смогло понять:
Коль так тепло и так светло,
То почему же всё село
Легло в кровать и – спать.
“ Хлопали Фродо долго и громко. Голос у него был неплохой, да и сама песня пришлась по вкусу.”
*
Народом Эльфов правил встарь
Гил-Гэлад, мудрый государь,
Чей мир – свобода, радость, свет –
Теперь в преданиях воспет.
Был меч его, как вихрь, могуч,
Копьё – мгновенный лунный луч,
И звёзд небесных чистота
Сияла в зеркале щита.
Но он ушёл развеять тьму,
Что стала гибелью ему,
И канула его звезда
Во мрачный Мордор – навсегда.
***
То был эльфийский государь,
Чью власть благословляли встарь
И вспоминают до сих пор
Везде – от Моря и до Гор.
Сияли меч, копьё и шлем
И путь указывали всем;
Кружились звёзды в высоте
И – на серебряном щите.
Но вот неведомо куда
Он покатился, как звезда
С высоких катится небес,-
И в тёмном Мордоре исчез.
“ Это часть песни «Погибель Гил-Гэлада», написанной на древнем наречии… ”
*
“ Дивная гармония эльфийских созвучий захватила Фродо. Далеко не все слова песнопений были ему внятны, но этого и не требовалось: Музыка проникала в самое сердце, перед мысленным взором предстала череда чарующих видений…”
Для странствий судно создавал
Скиталец вод Эарендил;
Он прочный остов воздвигал,
Борта и мачты возводил,
Ткал паруса из серебра,
Крепил огни - светить в пути;
Подобьем лебедя была
Резная грудь его ладьи.
В доспехи древних королей
Он облачил могучий стан.
С ним щит, священной вязью рун
Хранящий странника от ран;
С ним верный лук – драконий рог
И стрел эбеновых колчан;
С ним жаркий меч, что до времён
Укрыт в холодный халцедон.
Пером орла украшен был
Алмазный шлем, высок и крут,
И в такт дыханья на груди
Переливался изумруд.
И он, покинув берега,
Блуждал в неведомой дали,
Скитаясь в колдовских краях,
Куда пути его легли;
Он уводил свою ладью
Прочь от враждебных берегов,
От скрежетанья ломких льдов
И от обугленных песков.
Привёл на грань извечной тьмы
Его скитаний тайный ход;
Там Ночь сливается с Ничто
В беззвёздности бездонных вод,
Там ветер дышит пенный вал
И бьётся яростно во мгле;
Эарендил пути искал
Домой, к покинутой земле.
В слепом неведеньи он вёл
Корабль на исходе сил,
Когда бескрайний чёрный мир
Нездешний пламень озарил:
То Эльвинг с сумрачных небес
К нему слетела. Сильмарилл
Она скитальцу принесла,-
Эарендил увенчан был
Живым огнём. И вновь корабль
Он повернул, неустрашим,
Под пенье пенящихся волн
Ветрами ярыми гоним;
Неумолимый ураган,
Родившийся в Ином Краю,
Дыханьем силы неземной
На Запад устремил ладью.
Её влекло сквозь гиблый мрак
По чёрным водам, где на дне
Сокрыта древняя земля,
Ушедшая с Началом дней…
Но вот узрел Эарендил
Кайму жемчужных берегов,
Где тонкой музыкой звучал
Прибой искрящихся валов;
То в лёгкой пене облаков
Стоял священный Валинор,
И Эльдамар лежал вдали
За чередою тихих гор.
Скиталец вырвался из тьмы
Под сень блистающих небес
В Обитель Эльфов, Древний Дом,
Где воздух нежен, светел лес,
Где Ильмарин среди долин
Вздымает свой могучий склон
И непреступный Тирион
В зеркальных водах отражён.
В земле, живущей вне времён,
Старинных саг чеканный строй
Ему звучал, и песнь лилась
Под звуки арфы золотой;
И в белоснежное шитьё
Он был одет; и семь огней
Ему светили на пути
В стране, где нет теченья дней.
Он был допущен в тайный мир,
В котором вечен юный свет,
Где первый, Истинный король
Владычествует с давних лет.
Там услыхал Эарендил
Слова, запретные иным;
Виденья Эльфов и Людей
Прошли чредою перед ним.
Но срок настал, и новый челн
В дар получил Эарендил.
Избрали Эльфы для него
Хрусталь эльфийский и мифрил;
Его венчал живой огонь,
Огонь бессмертный – Сильмарилл,
Подарок светлой Элберет;
Ему служила пара крыл,
Что заменяла паруса;
Эарендил был вознесён
Для новых странствий без границ
На безграничный небосклон.
На легкокрылом корабле
Взлетев нал Вечною Страной,
Он устремился в дальний край
Вослед за Солнцем и Луной.
На грани мира свой корабль
Направил он во тьме ночной
В обратный путь, в знакомый мир,
К родной земле, спеша домой.
Он мчался над туманной мглой
Звездой, блуждающим огнём –
Предвестьем Солнца, в серый мир
Спешащего с грядущим днём.
Над Среднеземьем задержал
Эарендил поспешный бег;
Он чутким слухом уловил
Стенанья тех, кто в давний век
Погиб, - и дев эльфийских плач,
И жён людских… То Рок взывал
К нему – остаться в небесах.
Эарендил навеки стал
Для всех, затерянных во тьме
Звездой, летящей в вышине,
Живым огнём, проводником
К Священной Западной Стране.
***
Свою ладью Эарендил
В Арверниене ладил сам:
Сам корабельный лес валил
По Нимбретильским по лесам,
Соткал он сам на паруса
Серебряную полосу;
Стяг на ладье серебрый был
И лебедь на носу.
Он королевский взял доспех,
Что крепче всех иных кольчуг,
И круглый щит, что был покрыт
Златыми рунами округ,
А лук был туг – драконий рог,
И стрел он впрок набрал, стрелок,
Из халцедона был колчан,
Из лучшей стали был клинок;
Шелом на нём горит огнём,
С пером орлиным долгий дрот,
А на груди его цветёт
Большой смарагдовый цветок.
И вот, от северной земли
Вдали скитается герой,
Он под звездой и при луне,
Как бы во сне, плывёт порой,
Плывёт по лону мёртвых вод,
До самой кромки ледяной,
А там, за ней, один лишь лёд,
За льдом идёт Большая Мга,
А берега за этой Мгой,
Они, должно быть, мир иной.
Но буря грянула над ним,
И ветром западным гоним,
Забытый всеми, всем чужой
В свой мир вернулся пилигрим.
Как лебедь белая была
Бела, имела два крыла,
И вот, сошла в ладью к нему,
Во тьму, и стала тьма светла:
На деве Эльвинг Сильмарил
Сиял, она же отдала
Эарендилу Сильмарил
И с ним сама же поплыла;
И вот в Закрайние Моря,
Впервой торя для смертных путь,
Сквозь мгу и муть плыла ладья,
Путь находя сквозь мгу и муть.
И вихрями нездешними
Она была подхвачена,
И вот, над бездной Гиблых Вод
Благополучно проплыла,
Как было ей назначено.
Валы несли ревущие,
Его над чёрной бездною,
Куда бесследно канули
Миры все предначальные,
Покуда не услышал он
Как будто звон, звучание
Жемчужно беспечальное
Волны о край земли. Вдали –
Гора, и на коленах гор
Сам Валинор, и Эльдамар –
Залив под ним; и вот, ладью
В ту гавань белую,
Из тьмы ночной направил он,
Где эльфов дом, где Ильмарин,
Как дивный сон, где Тирион,
Нездешним светом озарён,
И башенки узорные
Глядятся в гладь озёрную.
Там он остался, изучал
Премудрость древних чудную,
И даже музыку начал,
Для смертного столь трудную,
Одежды белые стяжал
И арфу златострунную,
И семь огней пред ним несли,
Когда чрез Калакириан,
Он шел, ничтожный раб земли,
Туда, В сиянье вне времян,
В пречистый вечный Ильмарин,
Где Изначальный Господин
Без слова слово произнёс
О судьбах эльфов и людей,
И зримо очертил пути:
Одним – уйти, другим – прийти.
Тогда свою Эарендил
Ладью на новую сменил,
Мифрил, эльфийское стекло
Пошло на ту ладью,-
Она без вёсел, без ветрил
Сама плыла, и Сильмарил
Сиял над ней, и новый стяг,
Напоминал зарю,
И Элберет ему дала
Бессмертие и два крыла,
Дабы парил он в вышине,
Подобно солнцу и луне,
И мог бы созерцать извне
Всё сущее и все дела.
Вот он взлетел: превыше скал
Он просверкал, превыше гор,
Что ограждали Валинор
От Средиземья, оглядел
Предел бессмертных и предел
Земной, под солнцем и луной,
И дом родной он захотел
Увидеть вновь, и полетел
Туда, как яркая звезда,
И от полуночи всегда
С тех пор глядел, пока заря,
Горя, не озарит моря.
Всё видел он, всё слышал он:
И стон эльфийских дев, и жён
Людских стенанья со времён
Древнейших и до наших дней,
Но, на бессмертье обречен,
Пока не рухнет небосклон,
Земли родной не может он
Коснуться и пройти по ней,
И светочем горит вдали,
Чтобы народ его земли
По бурным водам и сквозь тьму
Всегда мог путь найти к нему,
К Сиятельному Маяку.
“ Голос умолк. Фродо открыл глаза и увидел сидящего на табуретке Бильбо: собравшиеся вокруг эльфы улыбались и хлопали в ладоши. ”
*
“ С поросшего деревьями склона сбегал поток. Справа был слышен шум водопада. Тёмная полоска воды пересекала тропу и, образуя заводи среди древесных корней, вливалась в Среброструйную.
- Нимродель! – в голосе Леголаса звучал восторг. ”
Та песнь о Деве, что жила
В далёкие года,
Чиста, как полдень, и светла,
Как ранняя звезда.
Она несла эльфийский свет –
Так, солнцем залитой,
Волшебный Лориен одет
Зарёю золотой;
Так бьётся чистым серебром
Прозрачный звонкий ключ;
Так ветер в странствии своём
Свободен и летуч.
И озарял лучистый взгляд
Чертоги древних гор,
И песен светлый звездопад
Звенел о гладь озёр…
Где нынче дивный этот свет,
Где лучезарный взор?
Утерян Нимродели след
Среди полночных гор.
Там, где клокочет пенный вал,
Без счёта долгих дней
Её корабль эльфийский ждал
И не гасил огней.
Но на серебряный причал
Из северных земель
Ворвался вихрь, и он умчал
Корабль от Нимродель.
Туда, где глух и мрачен путь,
Где ветер волны рвёт,
Где взор слепят и режут грудь
Осколки чёрных вод.
И Амрот в сумрачном краю,
Где ночи торжество,
Послал проклятье кораблю,
Предавшему его.
Он был навеки разлучён
С любимою своей…
Где с той поры скитался он?
Среди каких теней?
Где нынче он? В каких мирах
Смешались сон и явь?
Вот он взлетает на волнах;
Вот он стремится вплавь;
Он в ветре чайкою парит,
Он пеною одет;
Он гордым лебедем царит
Над бездной вод… Но нет –
То лишь виденье. День за днём,
И, верно, навсегда,
Хранит молчание о нём
Пустынная вода.
***
То было в древние года:
Краса эльфийских дев
Ушла неведомо куда,
Свой белый плащ надев.
Звезда сверкала над челом,
Блестели волоса,
Как в Лориэне золотом
По осени леса.
И плоть была легка, стройна,
Был светел дух живой,
И шла под липами она,
Чуть шевеля листвой.
И там, где Нимродель сейчас
Струится без помех,
Там слышали в последний раз
Её звенящий смех.
Исчезла дева навсегда,
Мелькают тень и свет,
Течёт река, поёт вода,
А девы нет как нет.
А там, на взморье под горой,
В укрытье между скал,
Корабль эльфийский той порой
Напрасно деву ждал.
А шквал, когда настала ночь,
С полуночных широт
Пришёл, взревел и ринул прочь
Корабль по лону вод.
И корабельщики с утра
Увидели вдали –
За водяной горой гора
И никакой земли.
Сам Эмрос, кормчий и король,
Он, стоя на борту,
Глядел на водную юдоль
И видел пустоту.
Он был издревним королём,
Правителем чудес,
И золотистый цвёл при нём
Весь Лориэнский лес.
Команда видит: на борту
Стоит король, и вдруг,
Как птица, прянул в высоту,
Махнув крылами рук,
И пал на волны, и плывёт,
Как лебедь, по воде,
То подвзлетит, то принырнёт,
И вот уж нет нигде.
Но с той поры прошли года,
Прошло немало дней:
Исчезла дева в никуда,
И Эмрос вслед за ней.
“ Неожиданно Леголас сбился, песнь оборвалась. ”
*
“Благословен край между Келебрантом и Андуином, которым правили Галадриэль и Келеборн. ”
О Двиморден, о Лориэн,
Где вечен свет, бессилен тлен!..
Сколь редко видел смертный взгляд
Лесной немеркнущий наряд…
Галадриэль! Галадриэль!
Ясна, чиста твоя купель,
Бела в руке твоей звезда…
Прекрасный край, пребудь всегда,
О Двиморден, о Лориэн,
Нездешний сон, желанный плен…
***
Путь в Двимордин и в Лориэн
Для смертных необыкновен,
И редко видели они
Эльфийских фонарей огни.
Галадриэль! Галадриэль!
Звучит свирель, как птичья трель,
Чиста вода, светла звезда –
Всё неизменно навсегда!
И Двимордин, и Лориэн
Земных не знают перемен!
***
О, Двиморнед, Кветлориэн,
Где смертных дней не властен тлен!
Укрыт вдали от смертных глаз,
Тот край сияет, как алмаз.
«Галадриэль! Галадриэль!» -
Поёт немолчная свирель,
И подпевает ей вода,
И блещет белая звезда.
Кветлориэн, о Двиморнед,
Прозрачный мир, где тлена нет!
*
“ На палубе лодки сидел Владыка Келеберн, а рядом с ним, высокая, в белых одеждах, стояла Владычица Галадриэль. Венок из золотых цветов почти терялся в её волосах, в руке она держала лёгкую арфу и пела. Печальной дивной мелодией наполнился воздух над рекой. ”
Я пела золоту листвы – и лес сиял листвой;
Я пела ветру – он летел, ласкал убор лесной.
За царством Солнца и Луны, по берегам морским,
У Ильмарина льётся свет над Древом Золотым.
Под звёздной сенью Эльдамар тем светом озарён
У стен, хранящих от врага Эльфийский Тирион.
А здесь померк цветущий лес, и безнадёжно ждёт
Сияния златых ветвей скорбящий мой народ.
О Лориэн! Грядёт зима – печальных дней итог.
Уносит палую листву темнеющий поток.
О Лориэн! В твоих краях минуло столько лет,
Что эланор в моём венце утратил прежний свет.
Когда спою о корабле – придёт ли он на зов,
Умчит ли за Море народ угаснувших лесов?
***
Листву я пела, и листва там золотистая росла,
Я пела ветер – он дышал среди ветвей округ ствола.
Там - где за морем под луной, под солнцем над морской волной,
Извечный Ильмарин стоит и Древо с золотой листвой,
Под сенью Древа – Эльдамар, а рядом с Эльдамаром – он,
Эльфийский светлый Тирион;
И золотистая листва там золотится круглый год,
Не то, что здесь, где слёзы льёт в изгнании эльфийский род.
О Лориэн! Уж листопад, зима уже близка,
И листья палые кружат, их вдаль несёт река.
О Лориэн! Уж сколько лет на этом берегу
Я прожила и сколько зим, и больше не могу.
Но если буду петь корабль, дождусь ли корабля,
Который отнесёт меня в Заморье, за моря?
*
Прозрачны, светлы серебристые воды
В изумрудных полях Лебеннина!
Густы и высоки зелёные травы;
Там ласковый ветер цветами колышет,
И слышится звон золотых колокольцев
В зелёных полях Лебеннина,
В ласковом ветре Моря!
“ Зелёными зовутся эти поля в песнях эльфов из Лихолесья – вздохнул Леголас. ”
*
“ Галадриэль просила передать её напутствия. ”
Леголас Зелёный Лист, ты без горя
Век бы жил в лесных краях, если бы не Море.
Но услышишь крики чаек над волной морской –
И в лесах уже не сможешь обрести покой.
“ – Слова её темны и, кажется, не предвещают ничего хорошего,- сказал Леголас. ”
*
“ Так широки были воды Великой Реки, так пронзительно кричали над головой чайки, что сердце моё дрогнуло. Я почувствовал близость Моря. О, этот чаячий плач! Теперь мне не забыть его никогда. ”
К Морю! К Морю! Там чайки печальные плачут!
Белопенные гребни играют и пляшут…
Ветер, яростный ветер – о чём ты просвищешь?
Серебристый корабль – ты слышишь ли, слышишь?-
То зовут голоса на Последнем Причале…
Я покину леса, что меня осеняли,
Где прекрасные годы опали листвою…
Одинокий, уйду я дорогой морскою
По высокой волне к Всеэльфийскому Дому,
Недоступному смертному взгляду земному…
О Эрессэа, край вековечно цветущий,
Бесконечно манящий, навеки зовущий…
*
“ Было тихо, странно тихо. Факел затрепетал и погас. Сэм почувствовал, что волны тьмы накрывают его с головой. И тут, во мраке отчаяния, Сэм, к собственному удивлению, начал тихонько петь. ”
Быть может, в Западной Стране
Теперь цветёт весна,
Поют ручьи и в вышине
Трель зяблика слышна.
А ночь роняет звёздный звон,
И чистый небосклон
Алмазной россыпью вплетён
В убор полночных крон…
Мой путь угас в Стране Теней,
Но знаю: с давних пор
Превыше чёрных крепостей,
Превыше чёрных гор
Лучится свет; бессмертен край,
Цветущий по весне,
И я не говорю «прощай»
Ни солнцу, ни звезде.
***
У нас, в закатной стороне,
Не молкнет песнь дрозда,
Цветут тюльпаны по весне,
Журчит в ручье вода,
И даже в полуночный час
Там в небесах всегда
Горит сверкающий алмаз –
Эльфийская звезда.
А тут, во тьме среди камней,
Где мёртвая земля,
Где с каждым часом всё темней,
Сижу, как в склепе, я.
Но солнце пусть затмила тень,
И звёзд как будто нет,
С тобой я не прощаюсь, день,
С тобою, звёздный свет.
“ Ему почудился чей-то слабый ответный голос. ”
***
воскресенье, 16 марта 2008
22:05
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 09 марта 2008
21:45
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 04 марта 2008
19:44
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 02 марта 2008
16:04
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
13:41
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 01 марта 2008
20:47
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 27 февраля 2008
20:55
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 25 февраля 2008
10:37
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 23 февраля 2008
20:01
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
18:52
Доступ к записи ограничен
Строг этикет самурая: Кто ругательным обзывается словом, тот сам называется так (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра