подборка эта представляет собой довольно субъективно выбранные мною стихи в разных вариациях перевода. важно, что кое-где теперь присутствуют оригиналы. в дальнейшем, я планирую добавить оригиналы повсеместно. а вообще, я болен на всю голову стихами Толкина, так что не судите строго.
О, Лучезарная Царица!
***
“ В преддверии смертельной опасности, Берен сложил Песнь Расставания, в которой воспел Лютиэн и небесный свет, ибо думал, что навеки расстаётся и со светом, и с любовью...”
Прощайте, светлая земля и светлый небосклон,
Благословенные навек с прекрасных тех времён,
Когда твой облик озарял тьму северных земель,
Когда ступала ты по ним, моя Тинувиэль!
Немеет смертный мой язык пред вечною красой.
Пусть рухнет в бездну целый мир – бессмертен образ твой.
Пусть время вспять, как русла рек, швырнёт небесный гнев,
Восстанешь ты из тьмы времён, забвение презрев.
Есть в этом мире тьма и свет, равнины и моря,
Громады гор и очи звёзд, что в небесах горят,
Но камень, свет, звезда, трава лишь для того и есть,
Чтоб Лютиэн хотя б на миг существовала здесь!
“ Он пел громко, не заботясь о том, что его могут услышать. Но Лютиэн услышала его и запела в ответ, держа путь, нежданная, по диким землям. ”
***
“ – Я спою вам о Тинувиэль. Песнь эта прекрасна, но и грустна, как бóльшая часть преданий Средиземья. ”
Был зелен плющ и вился хмель,
Лилась листвы полночной тень,
Кружилась звёздная метель
В тиши полян, в плетенье трав.
Там танцевала Лютиэнь;
Ей пела тихая свирель,
Укрывшись в сумрачную сень
Безмолвно дремлющих дубрав.
Шел Берен от холодных гор,
Исполнен скорби, одинок;
Он устремлял печальный взор
Во тьму, ища угасший день.
Его укрыл лесной чертог,
И вспыхнул золотой узор
Цветов, пронзающих поток
Волос летящих Лютиэнь.
Он поспешил на этот свет,
Плывущий меж густой листвы;
Он звал – но слышался в ответ
Лишь шорох в бездне тишины,
И на соцветиях травы
Дрожал под ветром светлый след
На бликах тёмной синевы,
В лучах бледнеющей луны.
При свете утренней звезды
Он снова шел – и снова звал…
В ответ лишь шорох темноты,
Ручьёв подземных смех и плач.
Но хмель поник, и терн увял,
Безмолвно умерли цветы,
И землю медленно объял
Сухой листвы шуршащий плащ.
Шел Берен через мёртвый лес,
В тоске бродил среди холмов,
Его манил полёт небес
И дальний отблеск зимних гроз…
В случайном танце облаков
Он видел облик, что исчез,
В извивах пляшущих ветров
Он видел шелк её волос.
Она предстала перед ним
В наряде солнечных огней,
Под небом нежно-голубым,
В цветах оттаявшей земли;
Так пробуждается ручей,
Дотоле холодом томим,
Так льётся чище и нежней
Мотив, что птицы принесли.
Она пришла – и в тот же миг
Исчезла вновь… Но он воззвал:
- Тинувиэль! – И скорбный клик
Звучал в лесах и облаках…
И светлый рок на землю пал,
И светлый рок её настиг,
И нежный свет её мерцал,
Дрожа, у Берена в руках.
Он заглянул в её глаза –
В них отражался блеск светил,
В них билась вешняя гроза…
И в этот час, и в этот день
Несла рожденье новых сил
Её бессмертная краса.
Свершилось то, что рок сулил
Для Берена и Лютиэнь.
В глуши лесов, где гаснет взор,
В холодном царстве серых скал,
В извивах чёрных рудных нор
Их стерегли моря разлук…
Но миг свиданья вновь настал,
И рок сулил; и с этих пор
На том пути, что их призвал,
Они не разнимали рук.
*
Был зелен лес и зелен лог,
Где лунный зонтик в полумгле
Расцвёл – то был дурман-цветок,-
И ночь сияла лунная;
Там танцевала на земле
Тинувиэль, трубя в рожок,
Звездой сверкая в лунной мгле,
Бессмертная, прекрасная.
А Берен шел издалека,
Он был в горах, где сквозь леса
Течёт эльфийская река,
Широкая и быстрая;
И вот он видит: чудеса!
Звезда в листве! И так близка!
И на плаще её роса,
как звёзды, серебристая.
Усталость прочь, унынье прочь!
Звезда сияет для него!
И вот пустился он сквозь ночь
К мерцающему пологу;
Она ж, спасаясь от него,
Танцуя, ускользнула прочь,
Опять оставив одного
Бродить в лесу и по лугу.
То слышит он её рожок,
То в кроне липы видит свет,
То шепоток, то шорох ног,
Где ходы потаенные;
Но лес стал сед, и луг стал сед,
Вздохнув, увял дурман-цветок,
Рожок умолк, и сгинул свет,
И дни пришли студёные.
Бродил в лугах он и в лесах,
Шурша листвой минувших лет,
Пока сияла в небесах
Меж звёзд луна морозная;
Тинувиэли нет как нет,
И лишь порою в небесах
Мелькал то след, то тень, то свет
Или фигурка звёздная.
Зима прошла, пришла весна,
Звенят ручьи, и снова тут
Поёт и кружится она –
Едва земли касается;
У ног её цветы цветут,
И в свой рожок трубит она,
И Берен снова тут как тут:
Пойдем со мной, красавца!
Она – бежать, и он за ней:
Тинувиэль! Тинувиэль!
Так по-эльфийски ''соловей''
Звучит – как трель рассветная;
И слышать это имя – трель
Столь странно сладко было ей,
Что вдруг сдалась Тинувиэль,
И стала дева смертная.
Ей Берен заглянул в глаза
И увидал, в тени ресниц
Горит небесная слеза,
То звёздная, то лунная,
Эльфийский смех – как блеск зарниц,
Бессмертья мудрость – как слеза,
Тинувиэль из всех юниц
Древнейшая и юная.
Нелегкий путь они прошли
Вдвоём из края в край земли,
Огонь, железо, медь прошли,
Прошли края бессветные;
Моря меж ними пролегли,
Но снова встретились вдали,
И умерли, и в прах легли –
Счастливые, бессмертные.
*
Над росной свежестью полей,
В прохладе вешней луговой,
Болиголов, высок и прян,
Цветеньем хмельным струится,
А Лучиэнь в тиши ночной,
Светла, как утренний туман,
Под звуки лютни золотой
В чудесном танце серебрится.
И вот однажды с Мглистых гор
В белёсых шапках ледников
Усталый путник бросил взор
На лес, светившийся искристо
Под сонной сенью облаков,
И сквозь прозрачный их узор
Над пенным кружевом ручьёв
Ему привиделась зарница
В волшебном облике земном.
Тот путник Берен был; ему
Почудилось, что в золотом
Лесу ночном должна открыться
Тропинка к счастью; в полутьму,
За чуть мерцающим лучом,
Светло пронзавшим кутерьму
Теней, где явь и сон дробится,
Он устремился, будто вдруг
Забыв о грузе тяжких лиг
Далёкого пути на юг,
Но Лучиэнь легко, как птица,
Как луч, исчезла в тот же миг,
А перед ним – лишь тёмный луг,
Болиголов, да лунный лик, да леса зыбкая граница…
С тех пор весеннею порой,
Когда цветёт болиголов –
Могучий, пряный и хмельной, -
Он часто видел, как рябится
Туман над чашами цветов
В прозрачном танце, но зимой
Не находил её следов –
Лишь туч тяжелых вереницы
Тянулись над Ворожеей.
Но вскоре песня Лучиэнь
Затрепетала над землёй
И пробудила, словно птица,
Весенний животворный день,
И по утрам, перед зарёй,
Стирающей ночную тень,
Поляны стали золотиться
Под светоносною листвой.
И он вскричал: - Тинувиэль! –
Хотя нигде её самой
Не видел в тишине росистой, -
И звонким эхом: - Соловей! –
Откликнулся весь край немой,
Озвучив тишину полей
Чудесным именем эльфийским.
И замерла Тинувиэль,
Прервав свой танец и напев,
Звенящий, словно птичья трель
Иль по весне ручей речистый:
Ведь имена бессмертных дев,
Как и названья их земель
Заморских, как немой распев
Потусторонних волн пречистых,
Несущих смертных в мир иной, -
Всё это тайны; и она
Решила, что самой судьбой,
Весенним эхом серебристым
В дар Берену принесена,
Что, даже жертвуя собой –
Ей смерть со смертным суждена, -
Посмертно счастье воскресит с ним.
*
The leaves were long, the grass was green,
The hemlock-umbels tall and fair,
And in the glade a light was seen
Of stars in shadow shimmering.
Tinúviel was dancing there
To music of a pipe unseen,
And light of stars was in her hair,
And in her raiment glimmering.
There Beren came from mountains cold,
And lost he wandered under leaves,
And where the Elven-river rolled
He walked alone and sorrowing.
He peered between the hemlock-leaves
And saw in wander flowers of gold
Upon her mantle and her sleeves,
And her hair like shadow following.
Enchantment healed his weary feet
That over hills were doomed to roam;
And forth he hastened, strong and fleet,
And grasped at moonbeams glistening.
Through woven woods in Elvenhome
She tightly fled on dancing feet,
And left him lonely still to roam
In the silent forest listening.
He heard there oft the flying sound
Of feet as light as linden-leaves,
Or music welling underground,
In hidden hollows quavering.
Now withered lay the hemlock-sheaves,
And one by one with sighing sound
Whispering fell the beechen leaves
In the wintry woodland wavering.
He sought her ever, wandering far
Where leaves of years were thickly strewn,
By light of moon and ray of star
In frosty heavens shivering.
Her mantle glinted in the moon,
As on a hill-top high and far
She danced, and at her feet was strewn
A mist of silver quivering.
When winter passed, she came again,
And her song released the sudden spring,
Like rising lark, and falling rain,
And melting water bubbling.
He saw the elven-flowers spring
About her feet, and healed again
He longed by her to dance and sing
Upon the grass untroubling.
Again she fled, but swift he came.
Tinúviel! Tinúviel!
He called her by her elvish name;
And there she halted listening.
One moment stood she, and a spell
His voice laid on her: Beren came,
And doom fell on Tinúviel
That in his arms lay glistening.
As Beren looked into her eyes
Within the shadows of her hair,
The trembling starlight of the skies
He saw there mirrored shimmering.
Tinúviel the elven-fair,
Immortal maiden elven-wise,
About him cast her shadowy hair
And arms like silver glimmering.
Long was the way that fate them bore,
O'er stony mountains cold and grey,
Through halls of iron and darkling door,
And woods of nightshade morrowless.
The Sundering Seas between them lay,
And yet at last they met once more,
And long ago they passed away
In the forest singing sorrowless.
“ Песня эта рассказывает о встрече смертного воителя Берена, сына Барахира, с прекраснейшей девой Средиземья, дочерью эльфийского короля Тингола Лютиэн Тинувиэль. В сравнении с её лучезарной прелестью меркли даже звёзды, сиявшие над тогда ещё юным миром. ”
***
“ Тропинка вывела на вершину невысокого холма прямо над рекой.
- Гм, - произнёс Бильбо. – Пахнет эльфами.
Он поглядел на звёзды, ярко сиявшие в небе. И тут среди деревьев рассыпался звонкий смех, и зазвучала песня: ”
Ах, куда вы? Ах, что вы?
Ах, зачем вам идти?
Ах, у пони подковы
Истёрлись в пути!
О! Тра-ли-ли-лину!
Спускайтесь в долину!
Ах, куда ж вы идёт?
Ах, зачем вам туда?
А у нас вы найдёте
Ночлег без труда.
О! Ира-ли-ли-лине! –
Ныне в долине.
Хо! Хо!
Ах, что вас торопит,
Как пташек – весна?
Ведь вам, сударь хоббит,
Ваша цель не ясна!
А гномам в долине
Понравится ныне,
В июне!
Хо! Хо!
Вы к нам, бедолаги,
Иль мимо и прочь?
Устали коняги,
И скоро уж ночь!
Кто прочь, тот глупец!
А кто к нам – молодец:
Ему мы за это
Будем петь до рассвета
Песни!
Хо! Хо!
*
Да что вы, да что вы,
Куда вы, куда вы?
Сносились подковы,
Тут всюду канавы,
Манит вас опушка,
Журчит здесь речушка,
Ха-ха!
Останьтесь-ка лучше,
По нашему зову.
Костёр лижет сучья,
Лепёшки готовы.
Тра-та, тра-та-та-та,
В долину, ребята,
Ха-ха!
Куда ж вы, бедняги?
В лесу что-то рыщут,
Трепещут, как флаги,
У них бородищи.
И Фили, и Кили
На пони вскочили
В лесу
Ха-ха!
У нас бы остались,
Чем мчаться в тревоге,
Ведь пони устали
И сбились с дороги.
День клонится к ночи,
Останьтесь, кто хочет,
И песенке этой
Внимай до рассвета,
Ха-ха!
*
O! What are you doing,
And where are you going?
Your ponies need shoeing!
The river is flowing!
O! tra-la-la-lally
here down in the valley!
O! What are you seeking,
And where are you making?
The faggots are reeking,
The bannocks are baking!
O! tril-lil-lil-lolly
the valley is jolly,
ha! ha!
O! Where are you going
With beards all a-wagging?
No knowing, no knowing
What brings Mister Baggins,
And Balin and Dwalin
down into the valley
in June
ha! ha!
O! Will you be staying,
Or will you be flying?
Your ponies are straying!
The daylight is dying!
To fly would be folly,
To stay would be jolly
And listen and hark
Till the end of the dark
to our tune
ha! ha.'
“ Так смеялись и пели эльфы. ”
***
“ Дорога нырнула вниз, и послышалась песня. Бильбо подумал, что эльфы Раздола не переставали петь с тех самых пор, как он с гномами здесь побывал. ”
Ах, змей, - ах, он что же?
Распался на части!
Ни кости, ни кожи,
Ни чести, ни власти!
Ах, меч, он заржавлен,
Престол пошатнулся,
Но будет исправлен –
Король-то вернулся!
Ах, люди в надежде,
Ах, гномы с их кладом,
Всё будет как прежде,
Всё будет как надо –
Тра-ли-ли-лине! –
Как в нашей долине!
Алмазы на своде,
Ах, кажутся близки,
А месяц, он вроде
Серебряной миски!
И золота краше,
И ярче, и чище
Сокровище наше –
Лесное огнище!
Тра-ля-ля-лину!
Спешите в долину!
Откуда, куда вы?
И что же так поздно?
Затихли дубравы,
И ночь уже звёздна.
Отбросьте унынье –
С добычей вы ныне
Вернулись к долине!
И ныне в долине
Танцуют эльфини!
Тра-ля-ля-лину –
Спускайтесь в долину!
Тра-ля-ля!
Тра-ля-ля!
Тра-ля!
*
Нет больше дракона,
Нет огненной пасти,
Низвергнут он с трона,
Конец его власти.
Оружье ржавеет,
И рушатся троны,
Богатство скудеет,
Тускнеют короны, -
А листья порхают,
Укрытые тенью,
А воды сверкают,
И слышится пенье:
Тра-та, тра-та-та-та,
В долину, ребя-та!
Алмазов светлее
Горят в небе звёзды,
На лунной аллее
Серебряный воздух.
Огонь пышет, братцы,
Как золота слитки!
Зачем же скитаться?
От странствий – убытки.
Тра-та, тра-та-та-та!
Останьтесь, ребята!
В какие вы дали
Спешите так поздно?
Брести вы устали,
Мигают вам звёзды,
Уймитесь отныне,
Кончайте скитаться!
Ведь эльфы в долине
Вас просят остаться.
Тра-та, тра-та-та-та,
Останьтесь, ребя-та,
Тра-та!
Тра-та-та-та!
Ха-ха!
*
The dragon is withered,
His bones are now crumbled;
His armour is shivered,
His splendour is humbled!
Though sword shall be rusted,
And throne and crown perish
With strength that men trusted
And wealth that they cherish,
Here grass is still growing,
And leaves are yet swinging,
The white water flowing,
And elves are yet singing
Come! Tra-la-la-lally!
Come back to the valley!
The stars are far brighter
Than gems without measure,
The moon is far whiter
Than silver in treasure:
The fire is more shining
On hearth in the gloaming
Than gold won by mining,
So why go a-roaming?
O! Tra-la-la-lally
Come back to the Valley.
O! Where are you going,
So late in returning?
The river is flowing,
The stars are all burning!
O! Whither so laden,
So sad and so dreary?
Here elf and elf-maiden
Now welcome the weary
With Tra-la-la-lally
Come back to the Valley,
Tra-la-la-lally
Fa-la-la-lally
Fa-la!
***
“ Пение приближалось. Один голос, ясный и сильный, задавал тон. Пели по-эльфийски. ”
О Лучезарная Царица!
О Дева Западных морей!
О свет надежды, что стремится
К нам, в мир предсумрачных теней!
Гилтониэль! О Элберет!
Очей твоих бессмертный свет!
Тебе поёт лесной народ
В иной земле, за далью вод.
О звёзды, что твоей рукою
Оживлены в бессветный час!
Сияй, соцветие ночное,
В ненастном сумраке для нас!
О Элберет! Гилтониэль!
О луч, пронзающий метель!
Твой дальний свет за гладью вод
Хранит в душе лесной народ.
*
Белым бела! Чистым чиста!
О Королева королев!
Заморская твоя звезда
Сияет нам между дерев.
Гилтониэль! О Элберет!
Твой взгляд, на западе горя,
Нам посылает чистый свет,
И призывает за Моря!
Ты небо в Беспросветный год
Во тьме засеяла зерном –
И вот сияет небосвод
Созвездий чистым серебром.
Мы здесь остались навсегда,
Средь этих сумрачных земель,
Но светит нам твоя звезда!
О Элберет! Гилтониэль!
*
Зарница всеношной зари
За дальними морями,
Надеждой вечною гори
Над нашими горами!
О Элберет! Гилтониэль!
Надежды свет далёкий!
От наших сумрачных земель
Поклон тебе глубокий!
Ты злую мглу превозмогла
На чёрном небосклоне
И звёзды ясные зажгла
В своей ночной короне.
Гилтониэль! О Элберет!
Сиянье в синем храме!
Мы помним твой предвечный свет
За дальними морями!
*
Snow-white! Snow-white! O Lady clear!
O Queen beyond the Western Seas!
O Light to us that wander here
Amid the world of woven trees!
Gilthoniel! O Elbereth!
Clear are thy eyes and bright thy breath!
Snow-white! Snow-white! We sing to thee
In a far land beyond the Sea.
O stars that in the Sunless Year
With shining hand by her were sawn,
In windy fields now bright and clear
We see your silver blossom blown!
O Elbereth! Gilthoniel!
We still remember, we who dwell
In this far land beneath the trees,
Thy starlight on the Western Seas.
“ - Родичи наши отплыли давным-давно, да и мы недолго задержимся – нас ждёт Море.”
*
“ – Вот моя хозяюшка, - с поклоном представил Бомбадил. – Вот моя ненаглядная Златеника. ”
Я пришёл собрать цветов для моей любимой,
Удивительных цветов – белоснежных лилий,
Чтоб спаси их от мороза, снега и метелей,
Чтобы милые глаза их любовью грели.
Собираю каждый год на закате лета
В чистом озере, каких больше в мире нету;
Так и милую свою я когда-то встретил:
Вдруг заслышал голосок, невесом и светел.
Это в чаще тростника пела Дочь Речная,
И сердечко застучало, Тома ожидая…
*
У меня там было дело – собирать кувшинки,
Чтоб потом преподнести их милой Золотинке;
Я всегда так делаю перед первым снегом,
Чтоб они цвели у ней до начала лета –
Собираю на лугу в чистом светлом озере,
Чтоб ладони холодов их не заморозили.
Я у этих берегов – давнею порою –
И жену свою нашел – раннею весною:
В камышах она звенела песней серебристой,
А над нею распевал ветерок росистый.
*
I had an errand there: gathering water-lilies,
green leaves and lilies white to please my pretty lady,
the last ere the year’s end to keep them from the winter,
to flower by her pretty feet tilt the snows are melted.
Each year at summer’s end I go to find them for her,
in a wide pool, deep and clear, far down Withywindle;
there they open first in spring and there they linger latest.
By that pool long ago I found the River-daughter,
fair young Goldberry sitting in the rushes.
Sweet was her singing then, and her heart was beating!
***
“ Прекрасная хозяйка перепорхнула через кувшинки и, смеясь, устремилась к хоббитам. Платье её шелестело, как ветерок в цветущих приречных травах. ”
Легка, как шорох тростника,
Чиста, как тишина лесная,
Светла, как песня родника,-
Прекраснейшая Дочь Речная!
Приходит лето за весной,
И вновь – весна сменяет лето!
О ветер, шепчущий с волной!
О смех листвы в лучах рассвета!
*
О тростинка стройная! Дочь Реки пречистой!
Камышинка в озере! Трель струи речистой!
О весна, весна и лето и сестрица света!
О капель под звонким светом и улыбка лета!
*
O slender as a willow-wand! O clearer than clear water!
O reed by the living pool! Fair River-daughter!
O spring-time and summer-time, and spring again after!
O wind on the waterfall, and the leaves’ laughter!’
***
“ – Песню! – выкрикнул один из хоббитов. – Песню! Песню! – подхватили другие. – Что-нибудь новенькое, чего мы не слышали!
Поначалу Фродо растерялся, но потом припомнил потешную песенку, которую очень любил Бильбо (не иначе как потому, что сам и сочинил). ”
Стоит под горкою трактир,
И как-то вечерком
Туда один Мужик-с-Луны,
Надев парадные штаны,
Спустился за пивком.
Там жил весьма пушистый кот,
Заядлый музыкант.
Он арфу брал (с одной струной)
И пел (особенно весной),
Светясь, как бриллиант.
Там жил весьма облезлый пёс,
Забавник и шутник.
Он проползал в гостиный зал
И ножки стульев отгрызал
В один прекрасный миг.
Ещё корова там жила –
Надменная весьма.
Но если только где-то вдруг
Заслышит музыкальный звук –
То пляшет без ума.
И ложка с вилкой были там –
Весьма из серебра!
А это вовсе не пустяк –
Полировать их так и сяк
С утра и до утра.
Мужик-с-Луны глотнул чуток,
А кот пошёл орать,
А вилка с ложкой – за столом,
И та, с рогами,- за окном,
И пёс – пошли плясать.
Как вдруг корова в небо – прыг!
Не в склад и невпопад.
Прошла вприсядку по Луне,
Собой довольная вполне,
И прямиком назад.
Мужик-с-Луны ещё хлебнул
И бухнулся под стул
И захрапел среди котлет.
Тем временем пришёл рассвет,
А парень-то уснул!
Коту трактирщик говорит:
- Такие, брат, дела!
Мужик-с-Луны изрядно спит,
А белый лунный конь стоит,
Кусая удила!
И псу хозяин говорит:
- Послушай, дорогой!
Так солнце слопает Луну,
А мы имеем лишь одну,
И не бывать другой!
И он корове говорит:
- Любезная мадам!
Беднягу нужно разбудить,
А то неловко может быть
Всем нам, а так же вам!
И вилке с ложкой говорит:
- Послушайте, прибор!
Когда мы все раскроем рты
( разнообразной чистоты ),
То выйдет славный хор!
И сам себе он говорит:
- Мы все утомлены.
Но спать геройски не пойдём,
Пока на место не вернём
Вот этого с Луны!
И все они раскрыли рты,
И вышел мык и мяв,
И тявк, и звяк из серебра.
Мужик-с-Луны пришёл в себя
И понял, что не прав.
Он быстро закатил Луну
( Что было очень мило ),
И спать пошёл весь коллектив,
Немало этим возмутив
Взошедшее светило.
*
Трактир был стар, трактирщик стар,
И старый знал секрет
Там живший старый пивовар,
А ночью пробовать товар
Пришёл к ним Лунный Дед.
А у трактирщика был кот,
И был тот кот скрипач,
Хотя совсем не знал он нот
И всё играл наоборот,
А всё же был скрипач!
Был у коровы тонкий слух,
Копыта, хвост, рога –
Едва пивной услышит дух,
Как сразу же на задних двух
Бежит плясать в луга.
Там был Дружок, дворовый пёс,
И был он весельчак:
Любил похохотать всерьёз –
До колик, до смерти, до слёз,
Всерьёз и просто так.
И – ах! – серебряный сервиз
И груда серебра
С буфетных полок сверху вниз
Глядели гордо, а брались
По праздникам с утра.
Вот Лунный Дед глотнул пивка,
Кот взялся за смычок,
Корова пляшет гопака,
Дружок валяет дурака,
А серебро – молчок.
Другую кружку выпил Дед,
А с третьей лёг под стол:
Лежит, мечтает про обед,
А в небе вянет звёздный цвет,
Зато рассвет расцвёл.
Трактирщик тут сказал коту,
Мол, день уж недалёк,
Конь лунный рвётся в высоту,
А Дед, как сторож на посту,
Задрых без задних ног.
Тут кот на скрипке заиграл
Ку-ку, Чирик-чик-чик,
А Деду в ухо проорал,
Трактирщик в ухо проорал:
«Давай вставай, старик!»
И вверх катили покатом,
Как бочку сверху вниз,
Кто с песнями, кто с хохотом,
Корова – с пляской, с топотом,
И с дребезгом – сервиз.
Сломался пополам смычок,-
То было в старину,-
Корова спит, и пёс - молчок,
И даже лунный старичок
Вернулся на Луну.
Тут солнце на небо взошло,
Но не смогло понять:
Коль так тепло и так светло,
То почему же всё село
Легло в кровать и – спать.
*
Под горой стоит трактир.
Но не в этом диво.
Дивно то, что как-то встарь
Соскочил с луны лунарь,
Чтобы выпить пива.
Вот зашел в трактир лунарь,
Но не в этом дело.
Там был пёс, и этот пёс
Хохотал над ним до слёз –
Видимо, за дело.
Вот лунарь спросил пивка,
Но не это странно.
Там был кот, и этот кот
На дуде играл гавот
Весело и рьяно.
А корова у дверей,
Подбочась вальяжно,
Под дуду пустилась в пляс
И плясал целый час,
Но это не важно.
И неважно, что ножи,
Ложки и тарелки
Стали весело скакать,
В огоньках свечей сверкать
Да играть в горелки.
А корова поднялась,
Гордо и отважно,
Да как встанет на дыбы,
Как пойдёт валить дубы! –
Это всё не страшно.
Вот испил пивка лунарь,
Но беда не в этом.
Худо то, что он под стул
Закатился и уснул
И не встал с рассветом.
Начал кот опять дудеть,
Но не в этом шутка.
Он дудел что было сил,
Тут и мёртвый бы вскочил.
А лунарь – ни звука.
Спит лунарь – и ни гугу,
Как в своей постели.
Ну, подняли старину,
Зашвырнули на луну –
В самый раз успели.
Дунул кот в свою дуду
Гулко и беспечно –
Лопнула его дуда,
А была ведь хоть куда!
Но ничто не вечно.
Тут корова вдруг взвилась
В небо, будто птица.
Долетела до луны, поглядела с вышины –
Ох, не воротиться!
На луне она живёт,
Но не в том потеха.
На заре весёлый пёс
Зубы скалить стал всерьёз –
Озверел от смеха.
Убралась луна с небес,
Быстро и устало:
Дождалась богатыря,
Выпивоху-лунаря, -
Тут и солнце встало.
Огляделось – день как день,
Небо – голубое,
Но в трактире не встаёт,
А ложится спать народ –
Это что ж такое?!
*
There is an inn, a merry old inn
beneath an old grey hill,
And there they brew a beer so brown
That the Man in the Moon himself came down
one night to drink his fill.
The ostler has a tipsy cat
that plays a five-stringed fiddle;
And up and down he runs his bow,
Now squeaking high, now purring low,
now sawing in the middle.
The landlord keeps a little dog
that is mighty fond of jokes;
When there's good cheer among the guests,
He cocks an ear at all the jests
and laughs until he chokes.
They also keep a horned cow
as proud as any queen;
But music turns her head like ale,
And makes her wave her tufted tail
and dance upon the green.
And O! the rows of silver dishes
and the store of silver spoons!
For Sunday there's a special pair,
And these they polish up with care
on Saturday afternoons.
The Man in the Moon was drinking deep,
and the cat began to wail;
A dish and a spoon on the table danced,
The cow in the garden madly pranced,
and the little dog chased his tail.
The Man in the Moon took another mug,
and then rolled beneath his chair;
And there he dozed and dreamed of ale,
Till in the sky the stars were pale,
and dawn was in the air.
Then the ostler said to his tipsy cat:
‘The white horses of the Moon,
They neigh and champ their silver bits;
But their master's been and drowned his wits,
and the Sun'll be rising soon!’
So the cat on his fiddle played hey-diddle-diddle,
a jig that would wake the dead:
He squeaked and sawed and quickened the tune,
While the landlord shook the Man in the Moon:
'It's after three!' he said.
They rolled the Man slowly up the hill
and bundled him into the Moon,
While his horses galloped up in rear,
And the cow came capering like a deer,
and a dish ran up with the spoon.
Now quicker the fiddle went deedle-dum-diddle;
the dog began to roar,
The cow and the horses stood on their heads;
The guests all bounded from their beds
and danced upon the floor.
With a ping and a pong the fiddle-strings broke!
the cow jumped over the Moon,
And the little dog laughed to see such fun,
And the Saturday dish went off at a run
with the silver Sunday spoon.
The round Moon rolled behind the hill
as the Sun raised up her head.
She hardly believed her fiery eyes;
For though it was day, to her surprise
they all went back to bed!
“ Хлопали Фродо долго и громко. Голос у него был неплохой, да и сама песня пришлась по вкусу.”
***
Народом Эльфов правил встарь
Гил-Гэлад, мудрый государь,
Чей мир – свобода, радость, свет –
Теперь в преданиях воспет.
Был меч его, как вихрь, могуч,
Копьё – мгновенный лунный луч,
И звёзд небесных чистота
Сияла в зеркале щита.
Но он ушёл развеять тьму,
Что стала гибелью ему,
И канула его звезда
Во мрачный Мордор – навсегда.
*
То был эльфийский государь,
Чью власть благословляли встарь
И вспоминают до сих пор
Везде – от Моря и до Гор.
Сияли меч, копьё и шлем
И путь указывали всем;
Кружились звёзды в высоте
И – на серебряном щите.
Но вот неведомо куда
Он покатился, как звезда
С высоких катится небес,-
И в тёмном Мордоре исчез.
*
Гил-Гэлад, светлый государь,
Последний всеэльфийский царь,
Хотел навеки превозмочь
Нависшую над миром ночь.
Сиял, как солнце, щит в ночи,
Ломались чёрные мечи,
А светлый меч меж чёрных скал
Разящей молнией сверкал.
И царь сумел развеять ночь –
Развеять, но не превозмочь, -
И закатилась навсегда
За край небес его звезда.
*
Gil-galad was an Elven-king.
Of him the harpers sadly sing:
the last whose realm was fair and free
between the Mountains and the Sea.
His sword was long, his lance was keen,
his shining helm afar was seen;
the countless stars of heaven's field
were mirrored in his silver shield.
But long ago he rode away,
and where he dwelleth none can say;
for into darkness fell his star
in Mordor where the shadows are.
“ Это часть песни «Погибель Гил-Гэлада», написанной на древнем наречии… ”
***
“ Дивная гармония эльфийских созвучий захватила Фродо. Далеко не все слова песнопений были ему внятны, но этого и не требовалось: Музыка проникала в самое сердце, перед мысленным взором предстала череда чарующих видений…”
Для странствий судно создавал
Скиталец вод Эарендил;
Он прочный остов воздвигал,
Борта и мачты возводил,
Ткал паруса из серебра,
Крепил огни - светить в пути;
Подобьем лебедя была
Резная грудь его ладьи.
В доспехи древних королей
Он облачил могучий стан.
С ним щит, священной вязью рун
Хранящий странника от ран;
С ним верный лук – драконий рог
И стрел эбеновых колчан;
С ним жаркий меч, что до времён
Укрыт в холодный халцедон.
Пером орла украшен был
Алмазный шлем, высок и крут,
И в такт дыханья на груди
Переливался изумруд.
И он, покинув берега,
Блуждал в неведомой дали,
Скитаясь в колдовских краях,
Куда пути его легли;
Он уводил свою ладью
Прочь от враждебных берегов,
От скрежетанья ломких льдов
И от обугленных песков.
Привёл на грань извечной тьмы
Его скитаний тайный ход;
Там Ночь сливается с Ничто
В беззвёздности бездонных вод,
Там ветер дышит пенный вал
И бьётся яростно во мгле;
Эарендил пути искал
Домой, к покинутой земле.
В слепом неведеньи он вёл
Корабль на исходе сил,
Когда бескрайний чёрный мир
Нездешний пламень озарил:
То Эльвинг с сумрачных небес
К нему слетела. Сильмарилл
Она скитальцу принесла,-
Эарендил увенчан был
Живым огнём. И вновь корабль
Он повернул, неустрашим,
Под пенье пенящихся волн
Ветрами ярыми гоним;
Неумолимый ураган,
Родившийся в Ином Краю,
Дыханьем силы неземной
На Запад устремил ладью.
Её влекло сквозь гиблый мрак
По чёрным водам, где на дне
Сокрыта древняя земля,
Ушедшая с Началом дней…
Но вот узрел Эарендил
Кайму жемчужных берегов,
Где тонкой музыкой звучал
Прибой искрящихся валов;
То в лёгкой пене облаков
Стоял священный Валинор,
И Эльдамар лежал вдали
За чередою тихих гор.
Скиталец вырвался из тьмы
Под сень блистающих небес
В Обитель Эльфов, Древний Дом,
Где воздух нежен, светел лес,
Где Ильмарин среди долин
Вздымает свой могучий склон
И непреступный Тирион
В зеркальных водах отражён.
В земле, живущей вне времён,
Старинных саг чеканный строй
Ему звучал, и песнь лилась
Под звуки арфы золотой;
И в белоснежное шитьё
Он был одет; и семь огней
Ему светили на пути
В стране, где нет теченья дней.
Он был допущен в тайный мир,
В котором вечен юный свет,
Где первый, Истинный король
Владычествует с давних лет.
Там услыхал Эарендил
Слова, запретные иным;
Виденья Эльфов и Людей
Прошли чредою перед ним.
Но срок настал, и новый челн
В дар получил Эарендил.
Избрали Эльфы для него
Хрусталь эльфийский и мифрил;
Его венчал живой огонь,
Огонь бессмертный – Сильмарилл,
Подарок светлой Элберет;
Ему служила пара крыл,
Что заменяла паруса;
Эарендил был вознесён
Для новых странствий без границ
На безграничный небосклон.
На легкокрылом корабле
Взлетев нал Вечною Страной,
Он устремился в дальний край
Вослед за Солнцем и Луной.
На грани мира свой корабль
Направил он во тьме ночной
В обратный путь, в знакомый мир,
К родной земле, спеша домой.
Он мчался над туманной мглой
Звездой, блуждающим огнём –
Предвестьем Солнца, в серый мир
Спешащего с грядущим днём.
Над Среднеземьем задержал
Эарендил поспешный бег;
Он чутким слухом уловил
Стенанья тех, кто в давний век
Погиб, - и дев эльфийских плач,
И жён людских… То Рок взывал
К нему – остаться в небесах.
Эарендил навеки стал
Для всех, затерянных во тьме
Звездой, летящей в вышине,
Живым огнём, проводником
К Священной Западной Стране.
*
Свою ладью Эарендил
В Арверниене ладил сам:
Сам корабельный лес валил
По Нимбретильским по лесам,
Соткал он сам на паруса
Серебряную полосу;
Стяг на ладье серебрый был
И лебедь на носу.
Он королевский взял доспех,
Что крепче всех иных кольчуг,
И круглый щит, что был покрыт
Златыми рунами округ,
А лук был туг – драконий рог,
И стрел он впрок набрал, стрелок,
Из халцедона был колчан,
Из лучшей стали был клинок;
Шелом на нём горит огнём,
С пером орлиным долгий дрот,
А на груди его цветёт
Большой смарагдовый цветок.
И вот, от северной земли
Вдали скитается герой,
Он под звездой и при луне,
Как бы во сне, плывёт порой,
Плывёт по лону мёртвых вод,
До самой кромки ледяной,
А там, за ней, один лишь лёд,
За льдом идёт Большая Мга,
А берега за этой Мгой,
Они, должно быть, мир иной.
Но буря грянула над ним,
И ветром западным гоним,
Забытый всеми, всем чужой
В свой мир вернулся пилигрим.
Как лебедь белая была
Бела, имела два крыла,
И вот, сошла в ладью к нему,
Во тьму, и стала тьма светла:
На деве Эльвинг Сильмарил
Сиял, она же отдала
Эарендилу Сильмарил
И с ним сама же поплыла;
И вот в Закрайние Моря,
Впервой торя для смертных путь,
Сквозь мгу и муть плыла ладья,
Путь находя сквозь мгу и муть.
И вихрями нездешними
Она была подхвачена,
И вот, над бездной Гиблых Вод
Благополучно проплыла,
Как было ей назначено.
Валы несли ревущие,
Его над чёрной бездною,
Куда бесследно канули
Миры все предначальные,
Покуда не услышал он
Как будто звон, звучание
Жемчужно беспечальное
Волны о край земли. Вдали –
Гора, и на коленах гор
Сам Валинор, и Эльдамар –
Залив под ним; и вот, ладью
В ту гавань белую,
Из тьмы ночной направил он,
Где эльфов дом, где Ильмарин,
Как дивный сон, где Тирион,
Нездешним светом озарён,
И башенки узорные
Глядятся в гладь озёрную.
Там он остался, изучал
Премудрость древних чудную,
И даже музыку начал,
Для смертного столь трудную,
Одежды белые стяжал
И арфу златострунную,
И семь огней пред ним несли,
Когда чрез Калакириан,
Он шел, ничтожный раб земли,
Туда, В сиянье вне времян,
В пречистый вечный Ильмарин,
Где Изначальный Господин
Без слова слово произнёс
О судьбах эльфов и людей,
И зримо очертил пути:
Одним – уйти, другим – прийти.
Тогда свою Эарендил
Ладью на новую сменил,
Мифрил, эльфийское стекло
Пошло на ту ладью,-
Она без вёсел, без ветрил
Сама плыла, и Сильмарил
Сиял над ней, и новый стяг,
Напоминал зарю,
И Элберет ему дала
Бессмертие и два крыла,
Дабы парил он в вышине,
Подобно солнцу и луне,
И мог бы созерцать извне
Всё сущее и все дела.
Вот он взлетел: превыше скал
Он просверкал, превыше гор,
Что ограждали Валинор
От Средиземья, оглядел
Предел бессмертных и предел
Земной, под солнцем и луной,
И дом родной он захотел
Увидеть вновь, и полетел
Туда, как яркая звезда,
И от полуночи всегда
С тех пор глядел, пока заря,
Горя, не озарит моря.
Всё видел он, всё слышал он:
И стон эльфийских дев, и жён
Людских стенанья со времён
Древнейших и до наших дней,
Но, на бессмертье обречен,
Пока не рухнет небосклон,
Земли родной не может он
Коснуться и пройти по ней,
И светочем горит вдали,
Чтобы народ его земли
По бурным водам и сквозь тьму
Всегда мог путь найти к нему,
К Сиятельному Маяку.
*
В Арверниэне свой корабль
Сооружал Эарендил;
На Нимбретильских берегах
Он корабельный лес рубил;
Из шелкового серебра
Соткал, сработал паруса
И серебристые огни
На прочных мачтах засветил;
А впереди, над рябью волн,
Был лебедь гордый вознесён,
Венчавший носовой отсек.
На запад отплывает он,
Наследник первых королей,
В кольчуге светлой, со щитом,
Завороженным от мечей
Резною вязью древних рун;
В колчане – тяжесть чёрных стрел,
Упруг и лёгок верный лук –
Драконий выгнутый хребет, -
На поясе – заветный меч,
Меч в халцедоновых ножнах,
На голове – высокий шлем,
Украшенный пером орла,
И на груди – смарагд.
В Заморье от седых холмов
У кромки Торосистых льдов
Эарендил на юг поплыл,
В мерцанье северных светил;
Но вот ночные небеса
Перечеркнула полоса пустынных, мёртвых берегов,
Проглоченных Бездонной Мглой,
И он свернул назад, домой,
Теснимый яростью ветров
И непроглядной тьмой.
Тогда, раскинув два крыла,
К Эарендилу на корабль
Спустилась Элвин и зажгла
На влажном шлеме у него
Живой светильник, Сильмарилл,
Из ожерелья своего.
И вновь свернул Эарендил
На запад солнца; грозный шторм
Погнал корабль в Валинор,
И он пробился, он проник
В иной, запретный смертный мир –
Бесцветный, гиблый с давних пор, -
По проклятым морям.
Сквозь вечно сумеречный мир,
Сквозь вздыбленное буйство лиг
Неисчислимых, над страной,
Схороненной морской волной
В эпоху Предначальных Дней,
Эарендил всё дальше плыл
И вскоре смутно услыхал
Обвал валов береговых,
Дробящих в пене между скал
Блеск самородков золотых
И самоцветов; а вдали,
За тусклой полосой земли,
Вздымалась горная гряда
По пояс в блёклых облаках,
И дальше – Заокраинный Край,
Благословенная Страна,
И над каскадами долин –
Цветущих, светлых – Илмарин,
Неколебимый исполин,
А чуть пониже, отражен
В Миражном озере, как сон,
Мерцал огнями Тирион,
Эльфийский давний бастион,
Их изначальный дом.
Оставив свой корабль у скал,
Поднялся он на перевал
И неожиданно попал
В Благословенный Край,
Где правит с Предначальных Лет
Один король – король навек –
И где по-прежнему живёт,
Не зная ни забот, ни бед,
Бессмертных род – живой народ
Из мифов и легенд.
Пришелец был переодет
В одежды эльфов, белый цвет
Искрился на его плечах, а эльфы, снявши свой запрет,
Поведали ему – в словах
И недоступных всем иным
Виденьях – тайны старины,
Преданья о былых мирах
И старины о том, как мрак
Густел, но отступал в боях
Перед Союзом Светлых Сил –
Бессмертных и людей.
Но даже здесь Эарендил
Судьбы скитальца не избыл:
От Элберет он получил –
Навечно – дивный Сильмарилл,
И два серебряных крыла
Владычица ему дала,
Чтоб облететь по небу мир
За солнцем и луной.
И вот взлетел Эарендил,
Навек покинув мир иной
За гордой горною грядой,
Подпёршей небеса.
Он устремляется домой –
Рассветной искрой островной,
Расцветившей перед зарёй
Туманный небосвод.
Пока была светла луна
И зажжена его звезда,
За много лет он много раз –
Небесный страж вселенских тайн –
Над Средиземьем пролетал,
Где отзвуком былых веков
Из Первой и Второй эпох
Всегда звучал печальный стон
бессмертных дев и смертных жён.
И он не улетал домой:
Он путеводною звездой
Звал нуменорцев за собой,
Указывая путь морской
В их отчие края.
*
Eärendil was a mariner
that tarried in Arvernien;
he built a boat of timber felled
in Nimbrethil to journey in;
her sails he wove of silver fair,
of silver were her lanterns made,
her prow was fashioned like a swan,
and light upon her banners laid.
In panoply of ancient kings,
in chainéd rings he armoured him;
his shining shield was scored with runes
to ward all wounds and harm from him;
his bow was made of dragon-horn,
his arrows shorn of ebony,
of silver was his habergeon,
his scabbard of chalcedony;
his sword of steel was valiant,
of adamant his helmet tall,
an eagle-plume upon his crest,
upon his breast an emerald.
Beneath the Moon and under star
he wandered far from northern strands,
bewildered on enchanted ways
beyond the days of mortal lands.
From gnashing of the Narrow Ice
where shadow lies on frozen hills,
from nether heats and burning waste
he turned in haste, and roving still
on starless waters far astray
at last he came to Night of Naught,
and passed, and never sight he saw
of shining shore nor light he sought.
The winds of wrath came driving him,
and blindly in the foam he fled
from west to east and errandless,
unheralded he homeward sped.
There flying Elwing came to him,
and flame was in the darkness lit;
more bright than light of diamond
the fire upon her carcanet.
The Silmaril she bound on him
and crowned him with the living light
and dauntless then with burning brow
he turned his prow; and in the night
from Otherworld beyond the Sea
there strong and free a storm arose,
a wind of power in Tarmenel;
by paths that seldom mortal goes
his boat it bore with biting breath
as might of death across the grey
and long-forsaken seas distressed:
from east to west he passed away.
Through Evernight he back was borne
on black and roaring waves that ran
o'er leagues unlit and foundered shores
that drowned before the Days began,
until he heard on strands of pearl
when ends the world the music long,
where ever foaming billows roll
the yellow gold and jewels wan.
He saw the Mountain silent rise
where twilight lies upon the knees
of Valinor, and Eldamar
beheld afar beyond the seas.
A wanderer escaped from night
to haven white he came at last,
to Elvenhome the green and fair
where keen the air, where pale as glass
beneath the Hill of Ilmarin
a-glimmer in a valley sheer
the lamplit towers of Tirion
are mirrored on the Shadowmere.
He tarried there from errantry,
and melodies they taught to him,
and sages old him marvels told,
and harps of gold they brought to him.
They clothed him then in elven-white,
and seven lights before him sent,
as through the Calacirian
to hidden land forlorn he went.
He came unto the timeless halls
where shining fall the countless years,
and endless reigns the Elder King
in Ilmarin on Mountain sheer;
and words unheard were spoken then
of folk of Men and Elven-kin,
beyond the world were visions showed
forbid to those that dwell therein.
A ship then new they built for him
of mithril and of elven-glass
with shining prow; no shaven oar
nor sail she bore on silver mast:
the Silmaril as lantern light
and banner bright with living flame
to gleam thereon by Elbereth
herself was set, who thither came
and wings immortal made for him,
and laid on him undying doom,
to sail the shoreless skies and come
behind the Sun and light of Moon.
From Evereven's lofty hills
where softly silver fountains fall
his wings him bore, a wandering light,
beyond the mighty Mountain Wall.
From World's End then he turned away
and yearned again to find afar
his home through shadows journeying,
and burning as an island star
on high above the mists he came,
a distant flame before the Sun,
a wonder ere the waking dawn
where grey the Norland waters run.
And over Middle-earth he passed
and heard at last the weeping sore
of women and of elven-maids
in Elder Days, in years of yore.
But on him mighty doom was laid,
till Moon should fade, an orbéd star
to pass, and tarry never more
on Hither Shores where mortals are;
for ever still a herald on
an errand that should never rest
to bear his shining lamp afar,
the Flammifer of Westernesse.
“ Голос умолк. Фродо открыл глаза и увидел сидящего на табуретке Бильбо: собравшиеся вокруг эльфы улыбались и хлопали в ладоши. ”
***
“ С поросшего деревьями склона сбегал поток. Справа был слышен шум водопада. Тёмная полоска воды пересекала тропу и, образуя заводи среди древесных корней, вливалась в Среброструйную.
- Нимродель! – в голосе Леголаса звучал восторг. ”
Та песнь о Деве, что жила
В далёкие года,
Чиста, как полдень, и светла,
Как ранняя звезда.
Она несла эльфийский свет –
Так, солнцем залитой,
Волшебный Лориен одет
Зарёю золотой;
Так бьётся чистым серебром
Прозрачный звонкий ключ;
Так ветер в странствии своём
Свободен и летуч.
И озарял лучистый взгляд
Чертоги древних гор,
И песен светлый звездопад
Звенел о гладь озёр…
Где нынче дивный этот свет,
Где лучезарный взор?
Утерян Нимродели след
Среди полночных гор.
Там, где клокочет пенный вал,
Без счёта долгих дней
Её корабль эльфийский ждал
И не гасил огней.
Но на серебряный причал
Из северных земель
Ворвался вихрь, и он умчал
Корабль от Нимродель.
Туда, где глух и мрачен путь,
Где ветер волны рвёт,
Где взор слепят и режут грудь
Осколки чёрных вод.
И Амрот в сумрачном краю,
Где ночи торжество,
Послал проклятье кораблю,
Предавшему его.
Он был навеки разлучён
С любимою своей…
Где с той поры скитался он?
Среди каких теней?
Где нынче он? В каких мирах
Смешались сон и явь?
Вот он взлетает на волнах;
Вот он стремится вплавь;
Он в ветре чайкою парит,
Он пеною одет;
Он гордым лебедем царит
Над бездной вод… Но нет –
То лишь виденье. День за днём,
И, верно, навсегда,
Хранит молчание о нём
Пустынная вода.
*
То было в древние года:
Краса эльфийских дев
Ушла неведомо куда,
Свой белый плащ надев.
Звезда сверкала над челом,
Блестели волоса,
Как в Лориэне золотом
По осени леса.
И плоть была легка, стройна,
Был светел дух живой,
И шла под липами она,
Чуть шевеля листвой.
И там, где Нимродель сейчас
Струится без помех,
Там слышали в последний раз
Её звенящий смех.
Исчезла дева навсегда,
Мелькают тень и свет,
Течёт река, поёт вода,
А девы нет как нет.
А там, на взморье под горой,
В укрытье между скал,
Корабль эльфийский той порой
Напрасно деву ждал.
А шквал, когда настала ночь,
С полуночных широт
Пришёл, взревел и ринул прочь
Корабль по лону вод.
И корабельщики с утра
Увидели вдали –
За водяной горой гора
И никакой земли.
Сам Эмрос, кормчий и король,
Он, стоя на борту,
Глядел на водную юдоль
И видел пустоту.
Он был издревним королём,
Правителем чудес,
И золотистый цвёл при нём
Весь Лориэнский лес.
Команда видит: на борту
Стоит король, и вдруг,
Как птица, прянул в высоту,
Махнув крылами рук,
И пал на волны, и плывёт,
Как лебедь, по воде,
То подвзлетит, то принырнёт,
И вот уж нет нигде.
Но с той поры прошли года,
Прошло немало дней:
Исчезла дева в никуда,
И Эмрос вслед за ней.
*
Расцветом утренних надежд,
Звездою заревой,
В светлейшей белизне одежд
С каймою золотой,
Сияя, будто лунный след
Перед ненастьем дня,
От тленья угасавших лет
Кветлориэн храня,
Ясна, лучиста, как листок
На ясене весной,
Свободна, словно ветерок
В бескрайности степной,
Над серебристою рекой
Бродила Нимродэль,
И смех её в тиши лесной
Звенел, как птичья трель.
Но засыпает серый прах
Следы её шагов:
Ушла, и сгинула в горах,
Когда у берегов
За цепью золотистых скал,
Где жарок небоскат,
Её корабль эльфийский ждал –
Ждал много дней подряд.
Но тщётно ждали моряки
И Эмрос – рулевой;
Однажды ночью ветерки
Скрутились в грозовой,
Изодранный громами шквал,
И он взъярил отлив,
И вмиг корабль на юг угнал,
Едва не утопив.
И в клочьях пены штормовой
Лишь очертанья гор
Увидел утром рулевой,
И проклял он с тех пор
И вероломство кораблей,
И горечь перемен –
Удел бессмертных королей, -
И вечный Лориэн.
И, словно чайка в небесах,
Метнулся он за борт
И с ветром в светлых волосах
Поплыл, как лебедь, в порт,
Где южные закаты спят
И брезжится заря
Эльфийского пути назад
В Предвечные Края.
Но Запад и Восток молчат
О древнем короле,
И смог ли он доплыть назад,
Не знают на земле…
*
An Elven-maid there was of old,
A shining star by day:
Her mantle white was hemmed with gold,
Her shoes of silver-grey.
A star was bound upon her brows,
A light was on her hair
As sun upon the golden boughs
In Lórien the fair.
Her hair was long, her limbs were white,
And fair she was and free;
And in the wind she went as light
As leaf of linden-tree.
Beside the falls of Nimrodel,
By water clear and cool,
Her voice as falling silver fell
Into the shining pool.
Where now she wanders none can tell,
In sunlight or in shade;
For lost of yore was Nimrodel
And in the mountains strayed.
The elven-ship in haven grey
Beneath the mountain-lee
Awaited her for many a day
Beside the roaring sea.
A wind by night in Northern lands
Arose, and loud it cried,
And drove the ship from elven-strands
Across the streaming tide.
When dawn came dim the land was lost,
The mountains sinking grey
Beyond the heaving waves that tossed
Their plumes of blinding spray.
Amroth beheld the fading shore
Now low beyond the swell,
And cursed the faithless ship that bore
Him far from Nimrodel.
Of old he was an Elven-king,
A lord of tree and glen,
When golden were the boughs in spring
In fair Lothlórien.
From helm to sea they saw him leap,
As arrow from the string,
And dive into the water deep,
As mew upon the wing.
The wind was in his flowing hair,
The foam about him shone;
Afar they saw him strong and fair
Go riding like a swan.
But from the West has come no word,
And on the Hither Shore
No tidings Elven-folk have heard
Of Amroth evermore.
“ Неожиданно Леголас сбился, песнь оборвалась. ”
***
“Благословен край между Келебрантом и Андуином, которым правили Галадриэль и Келеборн. ”
О Двиморден, о Лориэн,
Где вечен свет, бессилен тлен!..
Сколь редко видел смертный взгляд
Лесной немеркнущий наряд…
Галадриэль! Галадриэль!
Ясна, чиста твоя купель,
Бела в руке твоей звезда…
Прекрасный край, пребудь всегда,
О Двиморден, о Лориэн,
Нездешний сон, желанный плен…
*
Путь в Двимордин и в Лориэн
Для смертных необыкновен,
И редко видели они
Эльфийских фонарей огни.
Галадриэль! Галадриэль!
Звучит свирель, как птичья трель,
Чиста вода, светла звезда –
Всё неизменно навсегда!
И Двимордин, и Лориэн
Земных не знают перемен!
*
О, Двиморнед, Кветлориэн,
Где смертных дней не властен тлен!
Укрыт вдали от смертных глаз,
Тот край сияет, как алмаз.
«Галадриэль! Галадриэль!» -
Поёт немолчная свирель,
И подпевает ей вода,
И блещет белая звезда.
Кветлориэн, о Двиморнед,
Прозрачный мир, где тлена нет!
*
In Dwimordene, in Lórien
Seldom have walked the feet of Men,
Few mortal eyes have seen the light
That lies there ever, long and bright.
Galadriel! Galadriel!
Clear is the water of your well;
White is the star in your white hand;
Unmarred, unstained is leaf and land
In Dwimordene, in Lórien
More fair than thoughts of Mortal Men.
***
“ На палубе лодки сидел Владыка Келеберн, а рядом с ним, высокая, в белых одеждах, стояла Владычица Галадриэль. Венок из золотых цветов почти терялся в её волосах, в руке она держала лёгкую арфу и пела. Печальной дивной мелодией наполнился воздух над рекой. ”
Я пела золоту листвы – и лес сиял листвой;
Я пела ветру – он летел, ласкал убор лесной.
За царством Солнца и Луны, по берегам морским,
У Ильмарина льётся свет над Древом Золотым.
Под звёздной сенью Эльдамар тем светом озарён
У стен, хранящих от врага Эльфийский Тирион.
А здесь померк цветущий лес, и безнадёжно ждёт
Сияния златых ветвей скорбящий мой народ.
О Лориэн! Грядёт зима – печальных дней итог.
Уносит палую листву темнеющий поток.
О Лориэн! В твоих краях минуло столько лет,
Что эланор в моём венце утратил прежний свет.
Когда спою о корабле – придёт ли он на зов,
Умчит ли за Море народ угаснувших лесов?
*
Листву я пела, и листва там золотистая росла,
Я пела ветер – он дышал среди ветвей округ ствола.
Там - где за морем под луной, под солнцем над морской волной,
Извечный Ильмарин стоит и Древо с золотой листвой,
Под сенью Древа – Эльдамар, а рядом с Эльдамаром – он,
Эльфийский светлый Тирион;
И золотистая листва там золотится круглый год,
Не то, что здесь, где слёзы льёт в изгнании эльфийский род.
О Лориэн! Уж листопад, зима уже близка,
И листья палые кружат, их вдаль несёт река.
О Лориэн! Уж сколько лет на этом берегу
Я прожила и сколько зим, и больше не могу.
Но если буду петь корабль, дождусь ли корабля,
Который отнесёт меня в Заморье, за моря?
*
Я пела о золотистой вешней листве, и леса шелестели листвой;
Я пела о ветре, и ветер звенел в шелковистой траве луговой;
В Заокраинный Край уплывала луна,
И за нею спешила морская волна
В Эльдамар, где среди светозарных долин
Возвышается гордый гигант Илмарин
И, горами от мстительной мглы заслонён,
Полыхает огнями Святой Тирион,
А на Дереве Белом, как искры утрат,
В каждой капле росы наши слёзы горят…
О Златой Лориэн! Слишком долго я здесь
Прожила в окружении смертных и днесь
Безнадёжно пою про корабль в те Края,
Где зажглась бы для нас прежней жизни Заря…
*
I sang of leaves, of leaves of gold, and leaves of gold there grew:
Of wind I sang, a wind there came and in the branches blew.
Beyond the Sun, beyond the Moon, the foam was on the Sea,
And by the strand of Ilmarin there grew a golden Tree.
Beneath the stars of Ever-eve in Eldamar it shone,
In Eldamar beside the walls of Elven Tirion.
There long the golden leaves have grown upon the branching years,
While here beyond the Sundering Seas now fall the Elven-tears.
O Lórien! The Winter comes, the bare and leafless Day;
The leaves are falling in the stream, the River flows away.
O Lórien! Too long I have dwelt upon this Hither Shore
And in a fading crown have twined the golden elanor.
But if of ships I now should sing, what ship would come to me,
What ship would bear me ever back across so wide a Sea?
***
Прозрачны, светлы серебристые воды
В изумрудных полях Лебеннина!
Густы и высоки зелёные травы;
Там ласковый ветер цветами колышет,
И слышится звон золотых колокольцев
В зелёных полях Лебеннина,
В ласковом ветре Моря!
*
Silver flow the streams from Celos to Erui
In the green fields of Lebennin!
Tall grows the grass there. In the wind from the Sea
The white lilies sway,
And the golden bells are shaken of mallos and alfirin
In the green fields of Lebennin,
In the wind from the Sea.
“ Зелёными зовутся эти поля в песнях эльфов из Лихолесья – вздохнул Леголас. ”
***
“ Галадриэль просила передать её напутствия. ”
Леголас Зелёный Лист, ты без горя
Век бы жил в лесных краях, если бы не Море.
Но услышишь крики чаек над волной морской –
И в лесах уже не сможешь обрести покой.
“ – Слова её темны и, кажется, не предвещают ничего хорошего,- сказал Леголас. ”
***
“ Так широки были воды Великой Реки, так пронзительно кричали над головой чайки, что сердце моё дрогнуло. Я почувствовал близость Моря. О, этот чаячий плач! Теперь мне не забыть его никогда. ”
К Морю! К Морю! Там чайки печальные плачут!
Белопенные гребни играют и пляшут…
Ветер, яростный ветер – о чём ты просвищешь?
Серебристый корабль – ты слышишь ли, слышишь?-
То зовут голоса на Последнем Причале…
Я покину леса, что меня осеняли,
Где прекрасные годы опали листвою…
Одинокий, уйду я дорогой морскою
По высокой волне к Всеэльфийскому Дому,
Недоступному смертному взгляду земному…
О Эрессэа, край вековечно цветущий,
Бесконечно манящий, навеки зовущий…
*
To the Sea, to the Sea! The white gulls are crying,
The wind is blowing, and the white foam is flying.
West, west away, the round sun is falling.
Grey ship, grey ship, do you hear them calling.
The voices of my people that have gone before me?
I will leave, I will leave the woods that bore me;
For our days are ending and our years failing.
I will pass the wide waters lonely sailing.
Long are the waves on the Last Shore falling,
Sweet are the voices in the Lost Isle calling,
In Eressëa, in Elvenhome that no man can discover,
Where the leaves fall not: land of my people for ever!’
***
“ Было тихо, странно тихо. Факел затрепетал и погас. Сэм почувствовал, что волны тьмы накрывают его с головой. И тут, во мраке отчаяния, Сэм, к собственному удивлению, начал тихонько петь. ”
Быть может, в Западной Стране
Теперь цветёт весна,
Поют ручьи и в вышине
Трель зяблика слышна.
А ночь роняет звёздный звон,
И чистый небосклон
Алмазной россыпью вплетён
В убор полночных крон…
Мой путь угас в Стране Теней,
Но знаю: с давних пор
Превыше чёрных крепостей,
Превыше чёрных гор
Лучится свет; бессмертен край,
Цветущий по весне,
И я не говорю «прощай»
Ни солнцу, ни звезде.
*
У нас, в закатной стороне,
Не молкнет песнь дрозда,
Цветут тюльпаны по весне,
Журчит в ручье вода,
И даже в полуночный час
Там в небесах всегда
Горит сверкающий алмаз –
Эльфийская звезда.
А тут, во тьме среди камней,
Где мёртвая земля,
Где с каждым часом всё темней,
Сижу, как в склепе, я.
Но солнце пусть затмила тень,
И звёзд как будто нет,
С тобой я не прощаюсь, день,
С тобою, звёздный свет.
*
In western lands beneath the Sun
the flowers may rise in Spring,
the trees may bud, the waters run,
the merry finches sing.
Or there maybe ‘tis cloudless night
and swaying beeches bear
the Elven-stars as jewels white
amid their branching hair.
Though here at journey’s end I lie
in darkness buried deep,
beyond all towers strong and high,
beyond all mountains steep,
above all shadows rides the Sun
and Stars for ever dwell:
I will not say the Day is done,
nor bid the Stars farewell.
“ Ему почудился чей-то слабый ответный голос. ”
***
***
“ В преддверии смертельной опасности, Берен сложил Песнь Расставания, в которой воспел Лютиэн и небесный свет, ибо думал, что навеки расстаётся и со светом, и с любовью...”
Прощайте, светлая земля и светлый небосклон,
Благословенные навек с прекрасных тех времён,
Когда твой облик озарял тьму северных земель,
Когда ступала ты по ним, моя Тинувиэль!
Немеет смертный мой язык пред вечною красой.
Пусть рухнет в бездну целый мир – бессмертен образ твой.
Пусть время вспять, как русла рек, швырнёт небесный гнев,
Восстанешь ты из тьмы времён, забвение презрев.
Есть в этом мире тьма и свет, равнины и моря,
Громады гор и очи звёзд, что в небесах горят,
Но камень, свет, звезда, трава лишь для того и есть,
Чтоб Лютиэн хотя б на миг существовала здесь!
“ Он пел громко, не заботясь о том, что его могут услышать. Но Лютиэн услышала его и запела в ответ, держа путь, нежданная, по диким землям. ”
***
“ – Я спою вам о Тинувиэль. Песнь эта прекрасна, но и грустна, как бóльшая часть преданий Средиземья. ”
Был зелен плющ и вился хмель,
Лилась листвы полночной тень,
Кружилась звёздная метель
В тиши полян, в плетенье трав.
Там танцевала Лютиэнь;
Ей пела тихая свирель,
Укрывшись в сумрачную сень
Безмолвно дремлющих дубрав.
Шел Берен от холодных гор,
Исполнен скорби, одинок;
Он устремлял печальный взор
Во тьму, ища угасший день.
Его укрыл лесной чертог,
И вспыхнул золотой узор
Цветов, пронзающих поток
Волос летящих Лютиэнь.
Он поспешил на этот свет,
Плывущий меж густой листвы;
Он звал – но слышался в ответ
Лишь шорох в бездне тишины,
И на соцветиях травы
Дрожал под ветром светлый след
На бликах тёмной синевы,
В лучах бледнеющей луны.
При свете утренней звезды
Он снова шел – и снова звал…
В ответ лишь шорох темноты,
Ручьёв подземных смех и плач.
Но хмель поник, и терн увял,
Безмолвно умерли цветы,
И землю медленно объял
Сухой листвы шуршащий плащ.
Шел Берен через мёртвый лес,
В тоске бродил среди холмов,
Его манил полёт небес
И дальний отблеск зимних гроз…
В случайном танце облаков
Он видел облик, что исчез,
В извивах пляшущих ветров
Он видел шелк её волос.
Она предстала перед ним
В наряде солнечных огней,
Под небом нежно-голубым,
В цветах оттаявшей земли;
Так пробуждается ручей,
Дотоле холодом томим,
Так льётся чище и нежней
Мотив, что птицы принесли.
Она пришла – и в тот же миг
Исчезла вновь… Но он воззвал:
- Тинувиэль! – И скорбный клик
Звучал в лесах и облаках…
И светлый рок на землю пал,
И светлый рок её настиг,
И нежный свет её мерцал,
Дрожа, у Берена в руках.
Он заглянул в её глаза –
В них отражался блеск светил,
В них билась вешняя гроза…
И в этот час, и в этот день
Несла рожденье новых сил
Её бессмертная краса.
Свершилось то, что рок сулил
Для Берена и Лютиэнь.
В глуши лесов, где гаснет взор,
В холодном царстве серых скал,
В извивах чёрных рудных нор
Их стерегли моря разлук…
Но миг свиданья вновь настал,
И рок сулил; и с этих пор
На том пути, что их призвал,
Они не разнимали рук.
*
Был зелен лес и зелен лог,
Где лунный зонтик в полумгле
Расцвёл – то был дурман-цветок,-
И ночь сияла лунная;
Там танцевала на земле
Тинувиэль, трубя в рожок,
Звездой сверкая в лунной мгле,
Бессмертная, прекрасная.
А Берен шел издалека,
Он был в горах, где сквозь леса
Течёт эльфийская река,
Широкая и быстрая;
И вот он видит: чудеса!
Звезда в листве! И так близка!
И на плаще её роса,
как звёзды, серебристая.
Усталость прочь, унынье прочь!
Звезда сияет для него!
И вот пустился он сквозь ночь
К мерцающему пологу;
Она ж, спасаясь от него,
Танцуя, ускользнула прочь,
Опять оставив одного
Бродить в лесу и по лугу.
То слышит он её рожок,
То в кроне липы видит свет,
То шепоток, то шорох ног,
Где ходы потаенные;
Но лес стал сед, и луг стал сед,
Вздохнув, увял дурман-цветок,
Рожок умолк, и сгинул свет,
И дни пришли студёные.
Бродил в лугах он и в лесах,
Шурша листвой минувших лет,
Пока сияла в небесах
Меж звёзд луна морозная;
Тинувиэли нет как нет,
И лишь порою в небесах
Мелькал то след, то тень, то свет
Или фигурка звёздная.
Зима прошла, пришла весна,
Звенят ручьи, и снова тут
Поёт и кружится она –
Едва земли касается;
У ног её цветы цветут,
И в свой рожок трубит она,
И Берен снова тут как тут:
Пойдем со мной, красавца!
Она – бежать, и он за ней:
Тинувиэль! Тинувиэль!
Так по-эльфийски ''соловей''
Звучит – как трель рассветная;
И слышать это имя – трель
Столь странно сладко было ей,
Что вдруг сдалась Тинувиэль,
И стала дева смертная.
Ей Берен заглянул в глаза
И увидал, в тени ресниц
Горит небесная слеза,
То звёздная, то лунная,
Эльфийский смех – как блеск зарниц,
Бессмертья мудрость – как слеза,
Тинувиэль из всех юниц
Древнейшая и юная.
Нелегкий путь они прошли
Вдвоём из края в край земли,
Огонь, железо, медь прошли,
Прошли края бессветные;
Моря меж ними пролегли,
Но снова встретились вдали,
И умерли, и в прах легли –
Счастливые, бессмертные.
*
Над росной свежестью полей,
В прохладе вешней луговой,
Болиголов, высок и прян,
Цветеньем хмельным струится,
А Лучиэнь в тиши ночной,
Светла, как утренний туман,
Под звуки лютни золотой
В чудесном танце серебрится.
И вот однажды с Мглистых гор
В белёсых шапках ледников
Усталый путник бросил взор
На лес, светившийся искристо
Под сонной сенью облаков,
И сквозь прозрачный их узор
Над пенным кружевом ручьёв
Ему привиделась зарница
В волшебном облике земном.
Тот путник Берен был; ему
Почудилось, что в золотом
Лесу ночном должна открыться
Тропинка к счастью; в полутьму,
За чуть мерцающим лучом,
Светло пронзавшим кутерьму
Теней, где явь и сон дробится,
Он устремился, будто вдруг
Забыв о грузе тяжких лиг
Далёкого пути на юг,
Но Лучиэнь легко, как птица,
Как луч, исчезла в тот же миг,
А перед ним – лишь тёмный луг,
Болиголов, да лунный лик, да леса зыбкая граница…
С тех пор весеннею порой,
Когда цветёт болиголов –
Могучий, пряный и хмельной, -
Он часто видел, как рябится
Туман над чашами цветов
В прозрачном танце, но зимой
Не находил её следов –
Лишь туч тяжелых вереницы
Тянулись над Ворожеей.
Но вскоре песня Лучиэнь
Затрепетала над землёй
И пробудила, словно птица,
Весенний животворный день,
И по утрам, перед зарёй,
Стирающей ночную тень,
Поляны стали золотиться
Под светоносною листвой.
И он вскричал: - Тинувиэль! –
Хотя нигде её самой
Не видел в тишине росистой, -
И звонким эхом: - Соловей! –
Откликнулся весь край немой,
Озвучив тишину полей
Чудесным именем эльфийским.
И замерла Тинувиэль,
Прервав свой танец и напев,
Звенящий, словно птичья трель
Иль по весне ручей речистый:
Ведь имена бессмертных дев,
Как и названья их земель
Заморских, как немой распев
Потусторонних волн пречистых,
Несущих смертных в мир иной, -
Всё это тайны; и она
Решила, что самой судьбой,
Весенним эхом серебристым
В дар Берену принесена,
Что, даже жертвуя собой –
Ей смерть со смертным суждена, -
Посмертно счастье воскресит с ним.
*
The leaves were long, the grass was green,
The hemlock-umbels tall and fair,
And in the glade a light was seen
Of stars in shadow shimmering.
Tinúviel was dancing there
To music of a pipe unseen,
And light of stars was in her hair,
And in her raiment glimmering.
There Beren came from mountains cold,
And lost he wandered under leaves,
And where the Elven-river rolled
He walked alone and sorrowing.
He peered between the hemlock-leaves
And saw in wander flowers of gold
Upon her mantle and her sleeves,
And her hair like shadow following.
Enchantment healed his weary feet
That over hills were doomed to roam;
And forth he hastened, strong and fleet,
And grasped at moonbeams glistening.
Through woven woods in Elvenhome
She tightly fled on dancing feet,
And left him lonely still to roam
In the silent forest listening.
He heard there oft the flying sound
Of feet as light as linden-leaves,
Or music welling underground,
In hidden hollows quavering.
Now withered lay the hemlock-sheaves,
And one by one with sighing sound
Whispering fell the beechen leaves
In the wintry woodland wavering.
He sought her ever, wandering far
Where leaves of years were thickly strewn,
By light of moon and ray of star
In frosty heavens shivering.
Her mantle glinted in the moon,
As on a hill-top high and far
She danced, and at her feet was strewn
A mist of silver quivering.
When winter passed, she came again,
And her song released the sudden spring,
Like rising lark, and falling rain,
And melting water bubbling.
He saw the elven-flowers spring
About her feet, and healed again
He longed by her to dance and sing
Upon the grass untroubling.
Again she fled, but swift he came.
Tinúviel! Tinúviel!
He called her by her elvish name;
And there she halted listening.
One moment stood she, and a spell
His voice laid on her: Beren came,
And doom fell on Tinúviel
That in his arms lay glistening.
As Beren looked into her eyes
Within the shadows of her hair,
The trembling starlight of the skies
He saw there mirrored shimmering.
Tinúviel the elven-fair,
Immortal maiden elven-wise,
About him cast her shadowy hair
And arms like silver glimmering.
Long was the way that fate them bore,
O'er stony mountains cold and grey,
Through halls of iron and darkling door,
And woods of nightshade morrowless.
The Sundering Seas between them lay,
And yet at last they met once more,
And long ago they passed away
In the forest singing sorrowless.
“ Песня эта рассказывает о встрече смертного воителя Берена, сына Барахира, с прекраснейшей девой Средиземья, дочерью эльфийского короля Тингола Лютиэн Тинувиэль. В сравнении с её лучезарной прелестью меркли даже звёзды, сиявшие над тогда ещё юным миром. ”
***
“ Тропинка вывела на вершину невысокого холма прямо над рекой.
- Гм, - произнёс Бильбо. – Пахнет эльфами.
Он поглядел на звёзды, ярко сиявшие в небе. И тут среди деревьев рассыпался звонкий смех, и зазвучала песня: ”
Ах, куда вы? Ах, что вы?
Ах, зачем вам идти?
Ах, у пони подковы
Истёрлись в пути!
О! Тра-ли-ли-лину!
Спускайтесь в долину!
Ах, куда ж вы идёт?
Ах, зачем вам туда?
А у нас вы найдёте
Ночлег без труда.
О! Ира-ли-ли-лине! –
Ныне в долине.
Хо! Хо!
Ах, что вас торопит,
Как пташек – весна?
Ведь вам, сударь хоббит,
Ваша цель не ясна!
А гномам в долине
Понравится ныне,
В июне!
Хо! Хо!
Вы к нам, бедолаги,
Иль мимо и прочь?
Устали коняги,
И скоро уж ночь!
Кто прочь, тот глупец!
А кто к нам – молодец:
Ему мы за это
Будем петь до рассвета
Песни!
Хо! Хо!
*
Да что вы, да что вы,
Куда вы, куда вы?
Сносились подковы,
Тут всюду канавы,
Манит вас опушка,
Журчит здесь речушка,
Ха-ха!
Останьтесь-ка лучше,
По нашему зову.
Костёр лижет сучья,
Лепёшки готовы.
Тра-та, тра-та-та-та,
В долину, ребята,
Ха-ха!
Куда ж вы, бедняги?
В лесу что-то рыщут,
Трепещут, как флаги,
У них бородищи.
И Фили, и Кили
На пони вскочили
В лесу
Ха-ха!
У нас бы остались,
Чем мчаться в тревоге,
Ведь пони устали
И сбились с дороги.
День клонится к ночи,
Останьтесь, кто хочет,
И песенке этой
Внимай до рассвета,
Ха-ха!
*
O! What are you doing,
And where are you going?
Your ponies need shoeing!
The river is flowing!
O! tra-la-la-lally
here down in the valley!
O! What are you seeking,
And where are you making?
The faggots are reeking,
The bannocks are baking!
O! tril-lil-lil-lolly
the valley is jolly,
ha! ha!
O! Where are you going
With beards all a-wagging?
No knowing, no knowing
What brings Mister Baggins,
And Balin and Dwalin
down into the valley
in June
ha! ha!
O! Will you be staying,
Or will you be flying?
Your ponies are straying!
The daylight is dying!
To fly would be folly,
To stay would be jolly
And listen and hark
Till the end of the dark
to our tune
ha! ha.'
“ Так смеялись и пели эльфы. ”
***
“ Дорога нырнула вниз, и послышалась песня. Бильбо подумал, что эльфы Раздола не переставали петь с тех самых пор, как он с гномами здесь побывал. ”
Ах, змей, - ах, он что же?
Распался на части!
Ни кости, ни кожи,
Ни чести, ни власти!
Ах, меч, он заржавлен,
Престол пошатнулся,
Но будет исправлен –
Король-то вернулся!
Ах, люди в надежде,
Ах, гномы с их кладом,
Всё будет как прежде,
Всё будет как надо –
Тра-ли-ли-лине! –
Как в нашей долине!
Алмазы на своде,
Ах, кажутся близки,
А месяц, он вроде
Серебряной миски!
И золота краше,
И ярче, и чище
Сокровище наше –
Лесное огнище!
Тра-ля-ля-лину!
Спешите в долину!
Откуда, куда вы?
И что же так поздно?
Затихли дубравы,
И ночь уже звёздна.
Отбросьте унынье –
С добычей вы ныне
Вернулись к долине!
И ныне в долине
Танцуют эльфини!
Тра-ля-ля-лину –
Спускайтесь в долину!
Тра-ля-ля!
Тра-ля-ля!
Тра-ля!
*
Нет больше дракона,
Нет огненной пасти,
Низвергнут он с трона,
Конец его власти.
Оружье ржавеет,
И рушатся троны,
Богатство скудеет,
Тускнеют короны, -
А листья порхают,
Укрытые тенью,
А воды сверкают,
И слышится пенье:
Тра-та, тра-та-та-та,
В долину, ребя-та!
Алмазов светлее
Горят в небе звёзды,
На лунной аллее
Серебряный воздух.
Огонь пышет, братцы,
Как золота слитки!
Зачем же скитаться?
От странствий – убытки.
Тра-та, тра-та-та-та!
Останьтесь, ребята!
В какие вы дали
Спешите так поздно?
Брести вы устали,
Мигают вам звёзды,
Уймитесь отныне,
Кончайте скитаться!
Ведь эльфы в долине
Вас просят остаться.
Тра-та, тра-та-та-та,
Останьтесь, ребя-та,
Тра-та!
Тра-та-та-та!
Ха-ха!
*
The dragon is withered,
His bones are now crumbled;
His armour is shivered,
His splendour is humbled!
Though sword shall be rusted,
And throne and crown perish
With strength that men trusted
And wealth that they cherish,
Here grass is still growing,
And leaves are yet swinging,
The white water flowing,
And elves are yet singing
Come! Tra-la-la-lally!
Come back to the valley!
The stars are far brighter
Than gems without measure,
The moon is far whiter
Than silver in treasure:
The fire is more shining
On hearth in the gloaming
Than gold won by mining,
So why go a-roaming?
O! Tra-la-la-lally
Come back to the Valley.
O! Where are you going,
So late in returning?
The river is flowing,
The stars are all burning!
O! Whither so laden,
So sad and so dreary?
Here elf and elf-maiden
Now welcome the weary
With Tra-la-la-lally
Come back to the Valley,
Tra-la-la-lally
Fa-la-la-lally
Fa-la!
***
“ Пение приближалось. Один голос, ясный и сильный, задавал тон. Пели по-эльфийски. ”
О Лучезарная Царица!
О Дева Западных морей!
О свет надежды, что стремится
К нам, в мир предсумрачных теней!
Гилтониэль! О Элберет!
Очей твоих бессмертный свет!
Тебе поёт лесной народ
В иной земле, за далью вод.
О звёзды, что твоей рукою
Оживлены в бессветный час!
Сияй, соцветие ночное,
В ненастном сумраке для нас!
О Элберет! Гилтониэль!
О луч, пронзающий метель!
Твой дальний свет за гладью вод
Хранит в душе лесной народ.
*
Белым бела! Чистым чиста!
О Королева королев!
Заморская твоя звезда
Сияет нам между дерев.
Гилтониэль! О Элберет!
Твой взгляд, на западе горя,
Нам посылает чистый свет,
И призывает за Моря!
Ты небо в Беспросветный год
Во тьме засеяла зерном –
И вот сияет небосвод
Созвездий чистым серебром.
Мы здесь остались навсегда,
Средь этих сумрачных земель,
Но светит нам твоя звезда!
О Элберет! Гилтониэль!
*
Зарница всеношной зари
За дальними морями,
Надеждой вечною гори
Над нашими горами!
О Элберет! Гилтониэль!
Надежды свет далёкий!
От наших сумрачных земель
Поклон тебе глубокий!
Ты злую мглу превозмогла
На чёрном небосклоне
И звёзды ясные зажгла
В своей ночной короне.
Гилтониэль! О Элберет!
Сиянье в синем храме!
Мы помним твой предвечный свет
За дальними морями!
*
Snow-white! Snow-white! O Lady clear!
O Queen beyond the Western Seas!
O Light to us that wander here
Amid the world of woven trees!
Gilthoniel! O Elbereth!
Clear are thy eyes and bright thy breath!
Snow-white! Snow-white! We sing to thee
In a far land beyond the Sea.
O stars that in the Sunless Year
With shining hand by her were sawn,
In windy fields now bright and clear
We see your silver blossom blown!
O Elbereth! Gilthoniel!
We still remember, we who dwell
In this far land beneath the trees,
Thy starlight on the Western Seas.
“ - Родичи наши отплыли давным-давно, да и мы недолго задержимся – нас ждёт Море.”
*
“ – Вот моя хозяюшка, - с поклоном представил Бомбадил. – Вот моя ненаглядная Златеника. ”
Я пришёл собрать цветов для моей любимой,
Удивительных цветов – белоснежных лилий,
Чтоб спаси их от мороза, снега и метелей,
Чтобы милые глаза их любовью грели.
Собираю каждый год на закате лета
В чистом озере, каких больше в мире нету;
Так и милую свою я когда-то встретил:
Вдруг заслышал голосок, невесом и светел.
Это в чаще тростника пела Дочь Речная,
И сердечко застучало, Тома ожидая…
*
У меня там было дело – собирать кувшинки,
Чтоб потом преподнести их милой Золотинке;
Я всегда так делаю перед первым снегом,
Чтоб они цвели у ней до начала лета –
Собираю на лугу в чистом светлом озере,
Чтоб ладони холодов их не заморозили.
Я у этих берегов – давнею порою –
И жену свою нашел – раннею весною:
В камышах она звенела песней серебристой,
А над нею распевал ветерок росистый.
*
I had an errand there: gathering water-lilies,
green leaves and lilies white to please my pretty lady,
the last ere the year’s end to keep them from the winter,
to flower by her pretty feet tilt the snows are melted.
Each year at summer’s end I go to find them for her,
in a wide pool, deep and clear, far down Withywindle;
there they open first in spring and there they linger latest.
By that pool long ago I found the River-daughter,
fair young Goldberry sitting in the rushes.
Sweet was her singing then, and her heart was beating!
***
“ Прекрасная хозяйка перепорхнула через кувшинки и, смеясь, устремилась к хоббитам. Платье её шелестело, как ветерок в цветущих приречных травах. ”
Легка, как шорох тростника,
Чиста, как тишина лесная,
Светла, как песня родника,-
Прекраснейшая Дочь Речная!
Приходит лето за весной,
И вновь – весна сменяет лето!
О ветер, шепчущий с волной!
О смех листвы в лучах рассвета!
*
О тростинка стройная! Дочь Реки пречистой!
Камышинка в озере! Трель струи речистой!
О весна, весна и лето и сестрица света!
О капель под звонким светом и улыбка лета!
*
O slender as a willow-wand! O clearer than clear water!
O reed by the living pool! Fair River-daughter!
O spring-time and summer-time, and spring again after!
O wind on the waterfall, and the leaves’ laughter!’
***
“ – Песню! – выкрикнул один из хоббитов. – Песню! Песню! – подхватили другие. – Что-нибудь новенькое, чего мы не слышали!
Поначалу Фродо растерялся, но потом припомнил потешную песенку, которую очень любил Бильбо (не иначе как потому, что сам и сочинил). ”
Стоит под горкою трактир,
И как-то вечерком
Туда один Мужик-с-Луны,
Надев парадные штаны,
Спустился за пивком.
Там жил весьма пушистый кот,
Заядлый музыкант.
Он арфу брал (с одной струной)
И пел (особенно весной),
Светясь, как бриллиант.
Там жил весьма облезлый пёс,
Забавник и шутник.
Он проползал в гостиный зал
И ножки стульев отгрызал
В один прекрасный миг.
Ещё корова там жила –
Надменная весьма.
Но если только где-то вдруг
Заслышит музыкальный звук –
То пляшет без ума.
И ложка с вилкой были там –
Весьма из серебра!
А это вовсе не пустяк –
Полировать их так и сяк
С утра и до утра.
Мужик-с-Луны глотнул чуток,
А кот пошёл орать,
А вилка с ложкой – за столом,
И та, с рогами,- за окном,
И пёс – пошли плясать.
Как вдруг корова в небо – прыг!
Не в склад и невпопад.
Прошла вприсядку по Луне,
Собой довольная вполне,
И прямиком назад.
Мужик-с-Луны ещё хлебнул
И бухнулся под стул
И захрапел среди котлет.
Тем временем пришёл рассвет,
А парень-то уснул!
Коту трактирщик говорит:
- Такие, брат, дела!
Мужик-с-Луны изрядно спит,
А белый лунный конь стоит,
Кусая удила!
И псу хозяин говорит:
- Послушай, дорогой!
Так солнце слопает Луну,
А мы имеем лишь одну,
И не бывать другой!
И он корове говорит:
- Любезная мадам!
Беднягу нужно разбудить,
А то неловко может быть
Всем нам, а так же вам!
И вилке с ложкой говорит:
- Послушайте, прибор!
Когда мы все раскроем рты
( разнообразной чистоты ),
То выйдет славный хор!
И сам себе он говорит:
- Мы все утомлены.
Но спать геройски не пойдём,
Пока на место не вернём
Вот этого с Луны!
И все они раскрыли рты,
И вышел мык и мяв,
И тявк, и звяк из серебра.
Мужик-с-Луны пришёл в себя
И понял, что не прав.
Он быстро закатил Луну
( Что было очень мило ),
И спать пошёл весь коллектив,
Немало этим возмутив
Взошедшее светило.
*
Трактир был стар, трактирщик стар,
И старый знал секрет
Там живший старый пивовар,
А ночью пробовать товар
Пришёл к ним Лунный Дед.
А у трактирщика был кот,
И был тот кот скрипач,
Хотя совсем не знал он нот
И всё играл наоборот,
А всё же был скрипач!
Был у коровы тонкий слух,
Копыта, хвост, рога –
Едва пивной услышит дух,
Как сразу же на задних двух
Бежит плясать в луга.
Там был Дружок, дворовый пёс,
И был он весельчак:
Любил похохотать всерьёз –
До колик, до смерти, до слёз,
Всерьёз и просто так.
И – ах! – серебряный сервиз
И груда серебра
С буфетных полок сверху вниз
Глядели гордо, а брались
По праздникам с утра.
Вот Лунный Дед глотнул пивка,
Кот взялся за смычок,
Корова пляшет гопака,
Дружок валяет дурака,
А серебро – молчок.
Другую кружку выпил Дед,
А с третьей лёг под стол:
Лежит, мечтает про обед,
А в небе вянет звёздный цвет,
Зато рассвет расцвёл.
Трактирщик тут сказал коту,
Мол, день уж недалёк,
Конь лунный рвётся в высоту,
А Дед, как сторож на посту,
Задрых без задних ног.
Тут кот на скрипке заиграл
Ку-ку, Чирик-чик-чик,
А Деду в ухо проорал,
Трактирщик в ухо проорал:
«Давай вставай, старик!»
И вверх катили покатом,
Как бочку сверху вниз,
Кто с песнями, кто с хохотом,
Корова – с пляской, с топотом,
И с дребезгом – сервиз.
Сломался пополам смычок,-
То было в старину,-
Корова спит, и пёс - молчок,
И даже лунный старичок
Вернулся на Луну.
Тут солнце на небо взошло,
Но не смогло понять:
Коль так тепло и так светло,
То почему же всё село
Легло в кровать и – спать.
*
Под горой стоит трактир.
Но не в этом диво.
Дивно то, что как-то встарь
Соскочил с луны лунарь,
Чтобы выпить пива.
Вот зашел в трактир лунарь,
Но не в этом дело.
Там был пёс, и этот пёс
Хохотал над ним до слёз –
Видимо, за дело.
Вот лунарь спросил пивка,
Но не это странно.
Там был кот, и этот кот
На дуде играл гавот
Весело и рьяно.
А корова у дверей,
Подбочась вальяжно,
Под дуду пустилась в пляс
И плясал целый час,
Но это не важно.
И неважно, что ножи,
Ложки и тарелки
Стали весело скакать,
В огоньках свечей сверкать
Да играть в горелки.
А корова поднялась,
Гордо и отважно,
Да как встанет на дыбы,
Как пойдёт валить дубы! –
Это всё не страшно.
Вот испил пивка лунарь,
Но беда не в этом.
Худо то, что он под стул
Закатился и уснул
И не встал с рассветом.
Начал кот опять дудеть,
Но не в этом шутка.
Он дудел что было сил,
Тут и мёртвый бы вскочил.
А лунарь – ни звука.
Спит лунарь – и ни гугу,
Как в своей постели.
Ну, подняли старину,
Зашвырнули на луну –
В самый раз успели.
Дунул кот в свою дуду
Гулко и беспечно –
Лопнула его дуда,
А была ведь хоть куда!
Но ничто не вечно.
Тут корова вдруг взвилась
В небо, будто птица.
Долетела до луны, поглядела с вышины –
Ох, не воротиться!
На луне она живёт,
Но не в том потеха.
На заре весёлый пёс
Зубы скалить стал всерьёз –
Озверел от смеха.
Убралась луна с небес,
Быстро и устало:
Дождалась богатыря,
Выпивоху-лунаря, -
Тут и солнце встало.
Огляделось – день как день,
Небо – голубое,
Но в трактире не встаёт,
А ложится спать народ –
Это что ж такое?!
*
There is an inn, a merry old inn
beneath an old grey hill,
And there they brew a beer so brown
That the Man in the Moon himself came down
one night to drink his fill.
The ostler has a tipsy cat
that plays a five-stringed fiddle;
And up and down he runs his bow,
Now squeaking high, now purring low,
now sawing in the middle.
The landlord keeps a little dog
that is mighty fond of jokes;
When there's good cheer among the guests,
He cocks an ear at all the jests
and laughs until he chokes.
They also keep a horned cow
as proud as any queen;
But music turns her head like ale,
And makes her wave her tufted tail
and dance upon the green.
And O! the rows of silver dishes
and the store of silver spoons!
For Sunday there's a special pair,
And these they polish up with care
on Saturday afternoons.
The Man in the Moon was drinking deep,
and the cat began to wail;
A dish and a spoon on the table danced,
The cow in the garden madly pranced,
and the little dog chased his tail.
The Man in the Moon took another mug,
and then rolled beneath his chair;
And there he dozed and dreamed of ale,
Till in the sky the stars were pale,
and dawn was in the air.
Then the ostler said to his tipsy cat:
‘The white horses of the Moon,
They neigh and champ their silver bits;
But their master's been and drowned his wits,
and the Sun'll be rising soon!’
So the cat on his fiddle played hey-diddle-diddle,
a jig that would wake the dead:
He squeaked and sawed and quickened the tune,
While the landlord shook the Man in the Moon:
'It's after three!' he said.
They rolled the Man slowly up the hill
and bundled him into the Moon,
While his horses galloped up in rear,
And the cow came capering like a deer,
and a dish ran up with the spoon.
Now quicker the fiddle went deedle-dum-diddle;
the dog began to roar,
The cow and the horses stood on their heads;
The guests all bounded from their beds
and danced upon the floor.
With a ping and a pong the fiddle-strings broke!
the cow jumped over the Moon,
And the little dog laughed to see such fun,
And the Saturday dish went off at a run
with the silver Sunday spoon.
The round Moon rolled behind the hill
as the Sun raised up her head.
She hardly believed her fiery eyes;
For though it was day, to her surprise
they all went back to bed!
“ Хлопали Фродо долго и громко. Голос у него был неплохой, да и сама песня пришлась по вкусу.”
***
Народом Эльфов правил встарь
Гил-Гэлад, мудрый государь,
Чей мир – свобода, радость, свет –
Теперь в преданиях воспет.
Был меч его, как вихрь, могуч,
Копьё – мгновенный лунный луч,
И звёзд небесных чистота
Сияла в зеркале щита.
Но он ушёл развеять тьму,
Что стала гибелью ему,
И канула его звезда
Во мрачный Мордор – навсегда.
*
То был эльфийский государь,
Чью власть благословляли встарь
И вспоминают до сих пор
Везде – от Моря и до Гор.
Сияли меч, копьё и шлем
И путь указывали всем;
Кружились звёзды в высоте
И – на серебряном щите.
Но вот неведомо куда
Он покатился, как звезда
С высоких катится небес,-
И в тёмном Мордоре исчез.
*
Гил-Гэлад, светлый государь,
Последний всеэльфийский царь,
Хотел навеки превозмочь
Нависшую над миром ночь.
Сиял, как солнце, щит в ночи,
Ломались чёрные мечи,
А светлый меч меж чёрных скал
Разящей молнией сверкал.
И царь сумел развеять ночь –
Развеять, но не превозмочь, -
И закатилась навсегда
За край небес его звезда.
*
Gil-galad was an Elven-king.
Of him the harpers sadly sing:
the last whose realm was fair and free
between the Mountains and the Sea.
His sword was long, his lance was keen,
his shining helm afar was seen;
the countless stars of heaven's field
were mirrored in his silver shield.
But long ago he rode away,
and where he dwelleth none can say;
for into darkness fell his star
in Mordor where the shadows are.
“ Это часть песни «Погибель Гил-Гэлада», написанной на древнем наречии… ”
***
“ Дивная гармония эльфийских созвучий захватила Фродо. Далеко не все слова песнопений были ему внятны, но этого и не требовалось: Музыка проникала в самое сердце, перед мысленным взором предстала череда чарующих видений…”
Для странствий судно создавал
Скиталец вод Эарендил;
Он прочный остов воздвигал,
Борта и мачты возводил,
Ткал паруса из серебра,
Крепил огни - светить в пути;
Подобьем лебедя была
Резная грудь его ладьи.
В доспехи древних королей
Он облачил могучий стан.
С ним щит, священной вязью рун
Хранящий странника от ран;
С ним верный лук – драконий рог
И стрел эбеновых колчан;
С ним жаркий меч, что до времён
Укрыт в холодный халцедон.
Пером орла украшен был
Алмазный шлем, высок и крут,
И в такт дыханья на груди
Переливался изумруд.
И он, покинув берега,
Блуждал в неведомой дали,
Скитаясь в колдовских краях,
Куда пути его легли;
Он уводил свою ладью
Прочь от враждебных берегов,
От скрежетанья ломких льдов
И от обугленных песков.
Привёл на грань извечной тьмы
Его скитаний тайный ход;
Там Ночь сливается с Ничто
В беззвёздности бездонных вод,
Там ветер дышит пенный вал
И бьётся яростно во мгле;
Эарендил пути искал
Домой, к покинутой земле.
В слепом неведеньи он вёл
Корабль на исходе сил,
Когда бескрайний чёрный мир
Нездешний пламень озарил:
То Эльвинг с сумрачных небес
К нему слетела. Сильмарилл
Она скитальцу принесла,-
Эарендил увенчан был
Живым огнём. И вновь корабль
Он повернул, неустрашим,
Под пенье пенящихся волн
Ветрами ярыми гоним;
Неумолимый ураган,
Родившийся в Ином Краю,
Дыханьем силы неземной
На Запад устремил ладью.
Её влекло сквозь гиблый мрак
По чёрным водам, где на дне
Сокрыта древняя земля,
Ушедшая с Началом дней…
Но вот узрел Эарендил
Кайму жемчужных берегов,
Где тонкой музыкой звучал
Прибой искрящихся валов;
То в лёгкой пене облаков
Стоял священный Валинор,
И Эльдамар лежал вдали
За чередою тихих гор.
Скиталец вырвался из тьмы
Под сень блистающих небес
В Обитель Эльфов, Древний Дом,
Где воздух нежен, светел лес,
Где Ильмарин среди долин
Вздымает свой могучий склон
И непреступный Тирион
В зеркальных водах отражён.
В земле, живущей вне времён,
Старинных саг чеканный строй
Ему звучал, и песнь лилась
Под звуки арфы золотой;
И в белоснежное шитьё
Он был одет; и семь огней
Ему светили на пути
В стране, где нет теченья дней.
Он был допущен в тайный мир,
В котором вечен юный свет,
Где первый, Истинный король
Владычествует с давних лет.
Там услыхал Эарендил
Слова, запретные иным;
Виденья Эльфов и Людей
Прошли чредою перед ним.
Но срок настал, и новый челн
В дар получил Эарендил.
Избрали Эльфы для него
Хрусталь эльфийский и мифрил;
Его венчал живой огонь,
Огонь бессмертный – Сильмарилл,
Подарок светлой Элберет;
Ему служила пара крыл,
Что заменяла паруса;
Эарендил был вознесён
Для новых странствий без границ
На безграничный небосклон.
На легкокрылом корабле
Взлетев нал Вечною Страной,
Он устремился в дальний край
Вослед за Солнцем и Луной.
На грани мира свой корабль
Направил он во тьме ночной
В обратный путь, в знакомый мир,
К родной земле, спеша домой.
Он мчался над туманной мглой
Звездой, блуждающим огнём –
Предвестьем Солнца, в серый мир
Спешащего с грядущим днём.
Над Среднеземьем задержал
Эарендил поспешный бег;
Он чутким слухом уловил
Стенанья тех, кто в давний век
Погиб, - и дев эльфийских плач,
И жён людских… То Рок взывал
К нему – остаться в небесах.
Эарендил навеки стал
Для всех, затерянных во тьме
Звездой, летящей в вышине,
Живым огнём, проводником
К Священной Западной Стране.
*
Свою ладью Эарендил
В Арверниене ладил сам:
Сам корабельный лес валил
По Нимбретильским по лесам,
Соткал он сам на паруса
Серебряную полосу;
Стяг на ладье серебрый был
И лебедь на носу.
Он королевский взял доспех,
Что крепче всех иных кольчуг,
И круглый щит, что был покрыт
Златыми рунами округ,
А лук был туг – драконий рог,
И стрел он впрок набрал, стрелок,
Из халцедона был колчан,
Из лучшей стали был клинок;
Шелом на нём горит огнём,
С пером орлиным долгий дрот,
А на груди его цветёт
Большой смарагдовый цветок.
И вот, от северной земли
Вдали скитается герой,
Он под звездой и при луне,
Как бы во сне, плывёт порой,
Плывёт по лону мёртвых вод,
До самой кромки ледяной,
А там, за ней, один лишь лёд,
За льдом идёт Большая Мга,
А берега за этой Мгой,
Они, должно быть, мир иной.
Но буря грянула над ним,
И ветром западным гоним,
Забытый всеми, всем чужой
В свой мир вернулся пилигрим.
Как лебедь белая была
Бела, имела два крыла,
И вот, сошла в ладью к нему,
Во тьму, и стала тьма светла:
На деве Эльвинг Сильмарил
Сиял, она же отдала
Эарендилу Сильмарил
И с ним сама же поплыла;
И вот в Закрайние Моря,
Впервой торя для смертных путь,
Сквозь мгу и муть плыла ладья,
Путь находя сквозь мгу и муть.
И вихрями нездешними
Она была подхвачена,
И вот, над бездной Гиблых Вод
Благополучно проплыла,
Как было ей назначено.
Валы несли ревущие,
Его над чёрной бездною,
Куда бесследно канули
Миры все предначальные,
Покуда не услышал он
Как будто звон, звучание
Жемчужно беспечальное
Волны о край земли. Вдали –
Гора, и на коленах гор
Сам Валинор, и Эльдамар –
Залив под ним; и вот, ладью
В ту гавань белую,
Из тьмы ночной направил он,
Где эльфов дом, где Ильмарин,
Как дивный сон, где Тирион,
Нездешним светом озарён,
И башенки узорные
Глядятся в гладь озёрную.
Там он остался, изучал
Премудрость древних чудную,
И даже музыку начал,
Для смертного столь трудную,
Одежды белые стяжал
И арфу златострунную,
И семь огней пред ним несли,
Когда чрез Калакириан,
Он шел, ничтожный раб земли,
Туда, В сиянье вне времян,
В пречистый вечный Ильмарин,
Где Изначальный Господин
Без слова слово произнёс
О судьбах эльфов и людей,
И зримо очертил пути:
Одним – уйти, другим – прийти.
Тогда свою Эарендил
Ладью на новую сменил,
Мифрил, эльфийское стекло
Пошло на ту ладью,-
Она без вёсел, без ветрил
Сама плыла, и Сильмарил
Сиял над ней, и новый стяг,
Напоминал зарю,
И Элберет ему дала
Бессмертие и два крыла,
Дабы парил он в вышине,
Подобно солнцу и луне,
И мог бы созерцать извне
Всё сущее и все дела.
Вот он взлетел: превыше скал
Он просверкал, превыше гор,
Что ограждали Валинор
От Средиземья, оглядел
Предел бессмертных и предел
Земной, под солнцем и луной,
И дом родной он захотел
Увидеть вновь, и полетел
Туда, как яркая звезда,
И от полуночи всегда
С тех пор глядел, пока заря,
Горя, не озарит моря.
Всё видел он, всё слышал он:
И стон эльфийских дев, и жён
Людских стенанья со времён
Древнейших и до наших дней,
Но, на бессмертье обречен,
Пока не рухнет небосклон,
Земли родной не может он
Коснуться и пройти по ней,
И светочем горит вдали,
Чтобы народ его земли
По бурным водам и сквозь тьму
Всегда мог путь найти к нему,
К Сиятельному Маяку.
*
В Арверниэне свой корабль
Сооружал Эарендил;
На Нимбретильских берегах
Он корабельный лес рубил;
Из шелкового серебра
Соткал, сработал паруса
И серебристые огни
На прочных мачтах засветил;
А впереди, над рябью волн,
Был лебедь гордый вознесён,
Венчавший носовой отсек.
На запад отплывает он,
Наследник первых королей,
В кольчуге светлой, со щитом,
Завороженным от мечей
Резною вязью древних рун;
В колчане – тяжесть чёрных стрел,
Упруг и лёгок верный лук –
Драконий выгнутый хребет, -
На поясе – заветный меч,
Меч в халцедоновых ножнах,
На голове – высокий шлем,
Украшенный пером орла,
И на груди – смарагд.
В Заморье от седых холмов
У кромки Торосистых льдов
Эарендил на юг поплыл,
В мерцанье северных светил;
Но вот ночные небеса
Перечеркнула полоса пустынных, мёртвых берегов,
Проглоченных Бездонной Мглой,
И он свернул назад, домой,
Теснимый яростью ветров
И непроглядной тьмой.
Тогда, раскинув два крыла,
К Эарендилу на корабль
Спустилась Элвин и зажгла
На влажном шлеме у него
Живой светильник, Сильмарилл,
Из ожерелья своего.
И вновь свернул Эарендил
На запад солнца; грозный шторм
Погнал корабль в Валинор,
И он пробился, он проник
В иной, запретный смертный мир –
Бесцветный, гиблый с давних пор, -
По проклятым морям.
Сквозь вечно сумеречный мир,
Сквозь вздыбленное буйство лиг
Неисчислимых, над страной,
Схороненной морской волной
В эпоху Предначальных Дней,
Эарендил всё дальше плыл
И вскоре смутно услыхал
Обвал валов береговых,
Дробящих в пене между скал
Блеск самородков золотых
И самоцветов; а вдали,
За тусклой полосой земли,
Вздымалась горная гряда
По пояс в блёклых облаках,
И дальше – Заокраинный Край,
Благословенная Страна,
И над каскадами долин –
Цветущих, светлых – Илмарин,
Неколебимый исполин,
А чуть пониже, отражен
В Миражном озере, как сон,
Мерцал огнями Тирион,
Эльфийский давний бастион,
Их изначальный дом.
Оставив свой корабль у скал,
Поднялся он на перевал
И неожиданно попал
В Благословенный Край,
Где правит с Предначальных Лет
Один король – король навек –
И где по-прежнему живёт,
Не зная ни забот, ни бед,
Бессмертных род – живой народ
Из мифов и легенд.
Пришелец был переодет
В одежды эльфов, белый цвет
Искрился на его плечах, а эльфы, снявши свой запрет,
Поведали ему – в словах
И недоступных всем иным
Виденьях – тайны старины,
Преданья о былых мирах
И старины о том, как мрак
Густел, но отступал в боях
Перед Союзом Светлых Сил –
Бессмертных и людей.
Но даже здесь Эарендил
Судьбы скитальца не избыл:
От Элберет он получил –
Навечно – дивный Сильмарилл,
И два серебряных крыла
Владычица ему дала,
Чтоб облететь по небу мир
За солнцем и луной.
И вот взлетел Эарендил,
Навек покинув мир иной
За гордой горною грядой,
Подпёршей небеса.
Он устремляется домой –
Рассветной искрой островной,
Расцветившей перед зарёй
Туманный небосвод.
Пока была светла луна
И зажжена его звезда,
За много лет он много раз –
Небесный страж вселенских тайн –
Над Средиземьем пролетал,
Где отзвуком былых веков
Из Первой и Второй эпох
Всегда звучал печальный стон
бессмертных дев и смертных жён.
И он не улетал домой:
Он путеводною звездой
Звал нуменорцев за собой,
Указывая путь морской
В их отчие края.
*
Eärendil was a mariner
that tarried in Arvernien;
he built a boat of timber felled
in Nimbrethil to journey in;
her sails he wove of silver fair,
of silver were her lanterns made,
her prow was fashioned like a swan,
and light upon her banners laid.
In panoply of ancient kings,
in chainéd rings he armoured him;
his shining shield was scored with runes
to ward all wounds and harm from him;
his bow was made of dragon-horn,
his arrows shorn of ebony,
of silver was his habergeon,
his scabbard of chalcedony;
his sword of steel was valiant,
of adamant his helmet tall,
an eagle-plume upon his crest,
upon his breast an emerald.
Beneath the Moon and under star
he wandered far from northern strands,
bewildered on enchanted ways
beyond the days of mortal lands.
From gnashing of the Narrow Ice
where shadow lies on frozen hills,
from nether heats and burning waste
he turned in haste, and roving still
on starless waters far astray
at last he came to Night of Naught,
and passed, and never sight he saw
of shining shore nor light he sought.
The winds of wrath came driving him,
and blindly in the foam he fled
from west to east and errandless,
unheralded he homeward sped.
There flying Elwing came to him,
and flame was in the darkness lit;
more bright than light of diamond
the fire upon her carcanet.
The Silmaril she bound on him
and crowned him with the living light
and dauntless then with burning brow
he turned his prow; and in the night
from Otherworld beyond the Sea
there strong and free a storm arose,
a wind of power in Tarmenel;
by paths that seldom mortal goes
his boat it bore with biting breath
as might of death across the grey
and long-forsaken seas distressed:
from east to west he passed away.
Through Evernight he back was borne
on black and roaring waves that ran
o'er leagues unlit and foundered shores
that drowned before the Days began,
until he heard on strands of pearl
when ends the world the music long,
where ever foaming billows roll
the yellow gold and jewels wan.
He saw the Mountain silent rise
where twilight lies upon the knees
of Valinor, and Eldamar
beheld afar beyond the seas.
A wanderer escaped from night
to haven white he came at last,
to Elvenhome the green and fair
where keen the air, where pale as glass
beneath the Hill of Ilmarin
a-glimmer in a valley sheer
the lamplit towers of Tirion
are mirrored on the Shadowmere.
He tarried there from errantry,
and melodies they taught to him,
and sages old him marvels told,
and harps of gold they brought to him.
They clothed him then in elven-white,
and seven lights before him sent,
as through the Calacirian
to hidden land forlorn he went.
He came unto the timeless halls
where shining fall the countless years,
and endless reigns the Elder King
in Ilmarin on Mountain sheer;
and words unheard were spoken then
of folk of Men and Elven-kin,
beyond the world were visions showed
forbid to those that dwell therein.
A ship then new they built for him
of mithril and of elven-glass
with shining prow; no shaven oar
nor sail she bore on silver mast:
the Silmaril as lantern light
and banner bright with living flame
to gleam thereon by Elbereth
herself was set, who thither came
and wings immortal made for him,
and laid on him undying doom,
to sail the shoreless skies and come
behind the Sun and light of Moon.
From Evereven's lofty hills
where softly silver fountains fall
his wings him bore, a wandering light,
beyond the mighty Mountain Wall.
From World's End then he turned away
and yearned again to find afar
his home through shadows journeying,
and burning as an island star
on high above the mists he came,
a distant flame before the Sun,
a wonder ere the waking dawn
where grey the Norland waters run.
And over Middle-earth he passed
and heard at last the weeping sore
of women and of elven-maids
in Elder Days, in years of yore.
But on him mighty doom was laid,
till Moon should fade, an orbéd star
to pass, and tarry never more
on Hither Shores where mortals are;
for ever still a herald on
an errand that should never rest
to bear his shining lamp afar,
the Flammifer of Westernesse.
“ Голос умолк. Фродо открыл глаза и увидел сидящего на табуретке Бильбо: собравшиеся вокруг эльфы улыбались и хлопали в ладоши. ”
***
“ С поросшего деревьями склона сбегал поток. Справа был слышен шум водопада. Тёмная полоска воды пересекала тропу и, образуя заводи среди древесных корней, вливалась в Среброструйную.
- Нимродель! – в голосе Леголаса звучал восторг. ”
Та песнь о Деве, что жила
В далёкие года,
Чиста, как полдень, и светла,
Как ранняя звезда.
Она несла эльфийский свет –
Так, солнцем залитой,
Волшебный Лориен одет
Зарёю золотой;
Так бьётся чистым серебром
Прозрачный звонкий ключ;
Так ветер в странствии своём
Свободен и летуч.
И озарял лучистый взгляд
Чертоги древних гор,
И песен светлый звездопад
Звенел о гладь озёр…
Где нынче дивный этот свет,
Где лучезарный взор?
Утерян Нимродели след
Среди полночных гор.
Там, где клокочет пенный вал,
Без счёта долгих дней
Её корабль эльфийский ждал
И не гасил огней.
Но на серебряный причал
Из северных земель
Ворвался вихрь, и он умчал
Корабль от Нимродель.
Туда, где глух и мрачен путь,
Где ветер волны рвёт,
Где взор слепят и режут грудь
Осколки чёрных вод.
И Амрот в сумрачном краю,
Где ночи торжество,
Послал проклятье кораблю,
Предавшему его.
Он был навеки разлучён
С любимою своей…
Где с той поры скитался он?
Среди каких теней?
Где нынче он? В каких мирах
Смешались сон и явь?
Вот он взлетает на волнах;
Вот он стремится вплавь;
Он в ветре чайкою парит,
Он пеною одет;
Он гордым лебедем царит
Над бездной вод… Но нет –
То лишь виденье. День за днём,
И, верно, навсегда,
Хранит молчание о нём
Пустынная вода.
*
То было в древние года:
Краса эльфийских дев
Ушла неведомо куда,
Свой белый плащ надев.
Звезда сверкала над челом,
Блестели волоса,
Как в Лориэне золотом
По осени леса.
И плоть была легка, стройна,
Был светел дух живой,
И шла под липами она,
Чуть шевеля листвой.
И там, где Нимродель сейчас
Струится без помех,
Там слышали в последний раз
Её звенящий смех.
Исчезла дева навсегда,
Мелькают тень и свет,
Течёт река, поёт вода,
А девы нет как нет.
А там, на взморье под горой,
В укрытье между скал,
Корабль эльфийский той порой
Напрасно деву ждал.
А шквал, когда настала ночь,
С полуночных широт
Пришёл, взревел и ринул прочь
Корабль по лону вод.
И корабельщики с утра
Увидели вдали –
За водяной горой гора
И никакой земли.
Сам Эмрос, кормчий и король,
Он, стоя на борту,
Глядел на водную юдоль
И видел пустоту.
Он был издревним королём,
Правителем чудес,
И золотистый цвёл при нём
Весь Лориэнский лес.
Команда видит: на борту
Стоит король, и вдруг,
Как птица, прянул в высоту,
Махнув крылами рук,
И пал на волны, и плывёт,
Как лебедь, по воде,
То подвзлетит, то принырнёт,
И вот уж нет нигде.
Но с той поры прошли года,
Прошло немало дней:
Исчезла дева в никуда,
И Эмрос вслед за ней.
*
Расцветом утренних надежд,
Звездою заревой,
В светлейшей белизне одежд
С каймою золотой,
Сияя, будто лунный след
Перед ненастьем дня,
От тленья угасавших лет
Кветлориэн храня,
Ясна, лучиста, как листок
На ясене весной,
Свободна, словно ветерок
В бескрайности степной,
Над серебристою рекой
Бродила Нимродэль,
И смех её в тиши лесной
Звенел, как птичья трель.
Но засыпает серый прах
Следы её шагов:
Ушла, и сгинула в горах,
Когда у берегов
За цепью золотистых скал,
Где жарок небоскат,
Её корабль эльфийский ждал –
Ждал много дней подряд.
Но тщётно ждали моряки
И Эмрос – рулевой;
Однажды ночью ветерки
Скрутились в грозовой,
Изодранный громами шквал,
И он взъярил отлив,
И вмиг корабль на юг угнал,
Едва не утопив.
И в клочьях пены штормовой
Лишь очертанья гор
Увидел утром рулевой,
И проклял он с тех пор
И вероломство кораблей,
И горечь перемен –
Удел бессмертных королей, -
И вечный Лориэн.
И, словно чайка в небесах,
Метнулся он за борт
И с ветром в светлых волосах
Поплыл, как лебедь, в порт,
Где южные закаты спят
И брезжится заря
Эльфийского пути назад
В Предвечные Края.
Но Запад и Восток молчат
О древнем короле,
И смог ли он доплыть назад,
Не знают на земле…
*
An Elven-maid there was of old,
A shining star by day:
Her mantle white was hemmed with gold,
Her shoes of silver-grey.
A star was bound upon her brows,
A light was on her hair
As sun upon the golden boughs
In Lórien the fair.
Her hair was long, her limbs were white,
And fair she was and free;
And in the wind she went as light
As leaf of linden-tree.
Beside the falls of Nimrodel,
By water clear and cool,
Her voice as falling silver fell
Into the shining pool.
Where now she wanders none can tell,
In sunlight or in shade;
For lost of yore was Nimrodel
And in the mountains strayed.
The elven-ship in haven grey
Beneath the mountain-lee
Awaited her for many a day
Beside the roaring sea.
A wind by night in Northern lands
Arose, and loud it cried,
And drove the ship from elven-strands
Across the streaming tide.
When dawn came dim the land was lost,
The mountains sinking grey
Beyond the heaving waves that tossed
Their plumes of blinding spray.
Amroth beheld the fading shore
Now low beyond the swell,
And cursed the faithless ship that bore
Him far from Nimrodel.
Of old he was an Elven-king,
A lord of tree and glen,
When golden were the boughs in spring
In fair Lothlórien.
From helm to sea they saw him leap,
As arrow from the string,
And dive into the water deep,
As mew upon the wing.
The wind was in his flowing hair,
The foam about him shone;
Afar they saw him strong and fair
Go riding like a swan.
But from the West has come no word,
And on the Hither Shore
No tidings Elven-folk have heard
Of Amroth evermore.
“ Неожиданно Леголас сбился, песнь оборвалась. ”
***
“Благословен край между Келебрантом и Андуином, которым правили Галадриэль и Келеборн. ”
О Двиморден, о Лориэн,
Где вечен свет, бессилен тлен!..
Сколь редко видел смертный взгляд
Лесной немеркнущий наряд…
Галадриэль! Галадриэль!
Ясна, чиста твоя купель,
Бела в руке твоей звезда…
Прекрасный край, пребудь всегда,
О Двиморден, о Лориэн,
Нездешний сон, желанный плен…
*
Путь в Двимордин и в Лориэн
Для смертных необыкновен,
И редко видели они
Эльфийских фонарей огни.
Галадриэль! Галадриэль!
Звучит свирель, как птичья трель,
Чиста вода, светла звезда –
Всё неизменно навсегда!
И Двимордин, и Лориэн
Земных не знают перемен!
*
О, Двиморнед, Кветлориэн,
Где смертных дней не властен тлен!
Укрыт вдали от смертных глаз,
Тот край сияет, как алмаз.
«Галадриэль! Галадриэль!» -
Поёт немолчная свирель,
И подпевает ей вода,
И блещет белая звезда.
Кветлориэн, о Двиморнед,
Прозрачный мир, где тлена нет!
*
In Dwimordene, in Lórien
Seldom have walked the feet of Men,
Few mortal eyes have seen the light
That lies there ever, long and bright.
Galadriel! Galadriel!
Clear is the water of your well;
White is the star in your white hand;
Unmarred, unstained is leaf and land
In Dwimordene, in Lórien
More fair than thoughts of Mortal Men.
***
“ На палубе лодки сидел Владыка Келеберн, а рядом с ним, высокая, в белых одеждах, стояла Владычица Галадриэль. Венок из золотых цветов почти терялся в её волосах, в руке она держала лёгкую арфу и пела. Печальной дивной мелодией наполнился воздух над рекой. ”
Я пела золоту листвы – и лес сиял листвой;
Я пела ветру – он летел, ласкал убор лесной.
За царством Солнца и Луны, по берегам морским,
У Ильмарина льётся свет над Древом Золотым.
Под звёздной сенью Эльдамар тем светом озарён
У стен, хранящих от врага Эльфийский Тирион.
А здесь померк цветущий лес, и безнадёжно ждёт
Сияния златых ветвей скорбящий мой народ.
О Лориэн! Грядёт зима – печальных дней итог.
Уносит палую листву темнеющий поток.
О Лориэн! В твоих краях минуло столько лет,
Что эланор в моём венце утратил прежний свет.
Когда спою о корабле – придёт ли он на зов,
Умчит ли за Море народ угаснувших лесов?
*
Листву я пела, и листва там золотистая росла,
Я пела ветер – он дышал среди ветвей округ ствола.
Там - где за морем под луной, под солнцем над морской волной,
Извечный Ильмарин стоит и Древо с золотой листвой,
Под сенью Древа – Эльдамар, а рядом с Эльдамаром – он,
Эльфийский светлый Тирион;
И золотистая листва там золотится круглый год,
Не то, что здесь, где слёзы льёт в изгнании эльфийский род.
О Лориэн! Уж листопад, зима уже близка,
И листья палые кружат, их вдаль несёт река.
О Лориэн! Уж сколько лет на этом берегу
Я прожила и сколько зим, и больше не могу.
Но если буду петь корабль, дождусь ли корабля,
Который отнесёт меня в Заморье, за моря?
*
Я пела о золотистой вешней листве, и леса шелестели листвой;
Я пела о ветре, и ветер звенел в шелковистой траве луговой;
В Заокраинный Край уплывала луна,
И за нею спешила морская волна
В Эльдамар, где среди светозарных долин
Возвышается гордый гигант Илмарин
И, горами от мстительной мглы заслонён,
Полыхает огнями Святой Тирион,
А на Дереве Белом, как искры утрат,
В каждой капле росы наши слёзы горят…
О Златой Лориэн! Слишком долго я здесь
Прожила в окружении смертных и днесь
Безнадёжно пою про корабль в те Края,
Где зажглась бы для нас прежней жизни Заря…
*
I sang of leaves, of leaves of gold, and leaves of gold there grew:
Of wind I sang, a wind there came and in the branches blew.
Beyond the Sun, beyond the Moon, the foam was on the Sea,
And by the strand of Ilmarin there grew a golden Tree.
Beneath the stars of Ever-eve in Eldamar it shone,
In Eldamar beside the walls of Elven Tirion.
There long the golden leaves have grown upon the branching years,
While here beyond the Sundering Seas now fall the Elven-tears.
O Lórien! The Winter comes, the bare and leafless Day;
The leaves are falling in the stream, the River flows away.
O Lórien! Too long I have dwelt upon this Hither Shore
And in a fading crown have twined the golden elanor.
But if of ships I now should sing, what ship would come to me,
What ship would bear me ever back across so wide a Sea?
***
Прозрачны, светлы серебристые воды
В изумрудных полях Лебеннина!
Густы и высоки зелёные травы;
Там ласковый ветер цветами колышет,
И слышится звон золотых колокольцев
В зелёных полях Лебеннина,
В ласковом ветре Моря!
*
Silver flow the streams from Celos to Erui
In the green fields of Lebennin!
Tall grows the grass there. In the wind from the Sea
The white lilies sway,
And the golden bells are shaken of mallos and alfirin
In the green fields of Lebennin,
In the wind from the Sea.
“ Зелёными зовутся эти поля в песнях эльфов из Лихолесья – вздохнул Леголас. ”
***
“ Галадриэль просила передать её напутствия. ”
Леголас Зелёный Лист, ты без горя
Век бы жил в лесных краях, если бы не Море.
Но услышишь крики чаек над волной морской –
И в лесах уже не сможешь обрести покой.
“ – Слова её темны и, кажется, не предвещают ничего хорошего,- сказал Леголас. ”
***
“ Так широки были воды Великой Реки, так пронзительно кричали над головой чайки, что сердце моё дрогнуло. Я почувствовал близость Моря. О, этот чаячий плач! Теперь мне не забыть его никогда. ”
К Морю! К Морю! Там чайки печальные плачут!
Белопенные гребни играют и пляшут…
Ветер, яростный ветер – о чём ты просвищешь?
Серебристый корабль – ты слышишь ли, слышишь?-
То зовут голоса на Последнем Причале…
Я покину леса, что меня осеняли,
Где прекрасные годы опали листвою…
Одинокий, уйду я дорогой морскою
По высокой волне к Всеэльфийскому Дому,
Недоступному смертному взгляду земному…
О Эрессэа, край вековечно цветущий,
Бесконечно манящий, навеки зовущий…
*
To the Sea, to the Sea! The white gulls are crying,
The wind is blowing, and the white foam is flying.
West, west away, the round sun is falling.
Grey ship, grey ship, do you hear them calling.
The voices of my people that have gone before me?
I will leave, I will leave the woods that bore me;
For our days are ending and our years failing.
I will pass the wide waters lonely sailing.
Long are the waves on the Last Shore falling,
Sweet are the voices in the Lost Isle calling,
In Eressëa, in Elvenhome that no man can discover,
Where the leaves fall not: land of my people for ever!’
***
“ Было тихо, странно тихо. Факел затрепетал и погас. Сэм почувствовал, что волны тьмы накрывают его с головой. И тут, во мраке отчаяния, Сэм, к собственному удивлению, начал тихонько петь. ”
Быть может, в Западной Стране
Теперь цветёт весна,
Поют ручьи и в вышине
Трель зяблика слышна.
А ночь роняет звёздный звон,
И чистый небосклон
Алмазной россыпью вплетён
В убор полночных крон…
Мой путь угас в Стране Теней,
Но знаю: с давних пор
Превыше чёрных крепостей,
Превыше чёрных гор
Лучится свет; бессмертен край,
Цветущий по весне,
И я не говорю «прощай»
Ни солнцу, ни звезде.
*
У нас, в закатной стороне,
Не молкнет песнь дрозда,
Цветут тюльпаны по весне,
Журчит в ручье вода,
И даже в полуночный час
Там в небесах всегда
Горит сверкающий алмаз –
Эльфийская звезда.
А тут, во тьме среди камней,
Где мёртвая земля,
Где с каждым часом всё темней,
Сижу, как в склепе, я.
Но солнце пусть затмила тень,
И звёзд как будто нет,
С тобой я не прощаюсь, день,
С тобою, звёздный свет.
*
In western lands beneath the Sun
the flowers may rise in Spring,
the trees may bud, the waters run,
the merry finches sing.
Or there maybe ‘tis cloudless night
and swaying beeches bear
the Elven-stars as jewels white
amid their branching hair.
Though here at journey’s end I lie
in darkness buried deep,
beyond all towers strong and high,
beyond all mountains steep,
above all shadows rides the Sun
and Stars for ever dwell:
I will not say the Day is done,
nor bid the Stars farewell.
“ Ему почудился чей-то слабый ответный голос. ”
***
90% текста печаталось руками одуревшего Мии, поэтому если вдруг встретятся опечатки, не смейтесь над ними, лучше скажите мне, я исправлю.
буду рад также, если кто-нибудь присоединится к пополнению подборки, найдя иные версии переводов.
и огромное спасибо обратившим вниание!